Наваждение генерального - Маша Кужель

- Все это не поможет мне, - прохрипел я. - Я пробовал.

- Ничто не стоит такого риска, сын, - продолжил отец.

- Риска? - повторил. - Самый большой риск был, когда я решил, что могу быть нормальным человеком. Кем-то, кто достоин...

Я осёкся, потому что образ Ульяны снова вспыхнул в моем сознании. Тепло, которое казалось исходило от неё всегда и везде, - всё это теперь казалось недосягаемым.

- Да пофигу уже, - продолжил я через стиснутые зубы. - Мне уже на все похеру. Жалко, что не сдох.

- Стас, сыночек, ты должен понять... - начала мама, срываясь на тихий всхлип.

- Понять? - перебил я. - Что тут понимать? Я сам все растоптал. Ради чего?

- Мы все ошибаемся, - вмешался Гоша.

- Конечно. Только вот не у всех случается такой пиздец, - огрызнулся я.

- Хватит, - твёрдо произнёс отец. - Это сейчас не имеет значения. Главное - вытащить тебя отсюда и поставить на ноги.

- На ноги, - повторил я, криво улыбнувшись. - А смысл?

- Стас, посмотри на нас всех и еще раз скажи, что у тебя нет смысла жить, - сказала Ева, с силой сжимая мою руку. - Да как только у тебя язык поворачивается!

- Он пока еще, очевидно, туго соображает, Ев, - добавил Гоша, на удивление тепло, без обычного сарказма.

Я закрыл глаза, чтобы спрятаться от боли. И провалился во тьму.

Глава 54

Запах свежесваренного кофе был единственным, что удерживало меня в реальности, пока я стоял, опершись на прохладную столешницу на кухне.

- Братан, видок у тебя, конечно, - сказал Георгий, окинув меня взглядом. - В гроб краше кладут.

Я фыркнул, сжимая горячую кружку в руках.

- Спасибо. Напомни, почему мы пьем кофе без коньяка? - попытался пошутить я, но в голосе было больше усталости, чем веселья. - Физически я, может, и прихожу в норму. Но внутри... - я замолчал, чувствуя, как ком подступает к горлу при одной мысли о Ульяне.

- Хреново?

- Не то слово. Никогда не думал, что буду так себя чувствовать из-за женщины, - признался я, почти шепотом. - Меня словно катком переехало.

Гошан молчал несколько секунд, затем поставил кружку на стол.

- Я тоже так думал когда-то. А потом… Помнишь, когда я встретил Вику? - начал он задумчиво. - Это было что-то с чем-то... Я сразу понял, что она - та самая, любовь всей моей жизни. Раньше я думал, что это все сопливые россказни для баб…

Я скептически посмотрел на него.

- Сейчас ты начнешь мне загонять всякие слащавые подробности? Потому что, если да, я начну швырять в тебя всем, что попадётся под руку.

Он покачал головой и с горькой усмешкой сказал:

- Нет, я вижу, как ты смотришь на Ульяну, Стас, - так же, как я смотрел на Вику, когда понял, что она та самая.

- Гош, о чём ты...

- Послушай, - перебил он. - Я не говорю, что это будет легко. Но, братан, если кто и может все понять, так это Ульяна. Иди к ней, упади в ноги и умоляй простит тебя дурака.

Искренность в его голосе поразила меня. Я отвернулся, глядя в никуда. Мои мысли были миксом из страха и тоски. Неужели я действительно мог еще надеяться на что-то?

- Гош, ты говоришь так, будто я не просрал все, что только можно, - пробормотал я с горечью.

- Стас, - твёрдо сказал он. - Ты слишком недооцениваешь и себя, и её, если уж на то пошло. Ты не сможешь прятаться в этой квартире вечно.

- Легко тебе говорить. Сам ты такого поди не вытворял.

- Может, и так, - согласился брат. - Но, знаешь, попытаться-то стоит. Что тебе терять?

Я фыркнул, звук вышел скорее горьким, чем смешным.

- Я предал Ульяну... Тут уже не отмотаешь назад.

- "Предал" - это слишком громкое слово, не находишь? Ты действительно её предал? Или просто драматизируешь?

- Поверь мне, "драматизирую" - совсем не то слово. То, что я сделал, простить нельзя. Да я ей в глаза посмотреть не смогу!

Гоша подошёл ближе, он смотрел на меня со смесью любви и сожаления, словно я был каким-то больным.

- Я понимаю, что всё непросто, что тебе больно. Но все наладится.

- Гош, - начал я почти шёпотом. - Я не могу, я не знаю, как все это исправить.

- Я тебе помогу. Не обязательно тащить это всё одному.

Я почувствовал тепло его братской заботы. И на мгновение я позволил себе роскошь положиться на кого-то другого.

- Спасибо, Гош, - наконец выдавил я. - Но есть вещи... есть вещи, которые настолько растоптаны, что их уже не собрать воедино.

- Ты действительно так считаешь? - Он положил руку мне на плечо. - Или это страх в тебе так говорит?

- И то, и другое, - признался я, потому что врать Георгию не имело смысла. Он читал меня, как открытую книгу. - Но в основном страх.

- Тогда борись с ним, - настоял он. - Борись за неё, за то, что у вас было. Не дай прошлому диктовать твоё будущее, Стас. Ты сильнее, чем думаешь. Ты всегда был сильнее.

Его слова эхом отозвались у меня в голове. Был ли я сильным? Или я был мастером притворяться?

- Да уж, но факты упрямая вещь.

- Ты сильнее, чем думаешь, брат.

- Ладно, допустим, я пойду к ней, - сказал я, обдумывая эту идею. - И что дальше? Что я вообще могу ей сказать?

- Начни с правды, - ответил он. - Знаю, идея отчаянная, но, может сработать.

- Есть только один способ проверить, - отозвался я, хотя в глубине души знал, что он прав. В этом был смысл - выложить Ульяне всю правду.

- Выбор прост: либо она простит тебя, либо уйдёт навсегда, - сказал Георгий. - Как бы ни повернулось, ты хотя бы попытаешься. Подумай об этом, ладно? - Георгий мягко подтолкнул меня локтем.

- Думать никогда не было моей сильной стороной, - ответил я, натянуто улыбнувшись. Но, может, стоит попробовать?

- Не боись, у меня хорошее предчувствие!

Зазвонил телефон.

- Ясно - произнёс Гоша в трубку, его голос приобрёл резкий,