На нее запрет. Дочка Шаха - Кристина Майер

в моих руках, стягиваю с себя трусы, подтягиваюсь наверх. Накрываю ее собой, целую пересохшие губы, давая попробовать ее вкус. Я помню про презервативы, не распакованная пачка лежит в верхнем ящике тумбочки, но я хочу Ками без резинки. Всю ее почувствовать. Головкой члена упираюсь в горячие припухшие складки. С губ срывается стон, когда я одним толчком оказываюсь в ней.

Я готов кончить оттого, как у нее там тесно… горячо… нежно…

Ками широко распахнутыми глазами смотрит на меня. Ей больно, но она даже не стонет. Закусила губы, из глаз ушла вся него.

- Прости, по-другому было никак, - с трудом выдаю несколько слов. По вискам стекают капли пота. Мне жизненно важно двигаться, я просто сдохну… или тупо кончу.

- Это не больно… скорее очень дискомфортно. Ты большой для меня.

Улыбаюсь, потому что не пойму, с чего она это взяла. Сравнивать то не с кем.

- Нормальный, чуть больше среднего. Мы идеально подойдем друг другу. Ты меня только так не сжимай, попробуй расслабиться, Ками.

Я вижу, что она старается, но при каждом моем толчке напрягается. Опускаю руку между нашими телами, нахожу клитор, вожу по нему подушечкой большого пальца, чтобы она расслабилась. Я не хочу ее долго мучать, сам уже на грани, поэтому с десяток толчков, когда я все-таки сорвался и ворвался в нее на всю длину, принес яркий незабываемый оргазм. В последний момент успел излиться на живот.

Есть дикое желание размазать сперму по ее коже, чтобы Ками полностью пропахла мной. Раньше таких загонов за собой не замечал, а тут прям хочу, но давлю свои хотелки, нахожу свою футболку, обтираю ее. В следующий раз, если это желание останется, точно ему поддамся. Притягиваю к себе, обнимаю нежно целую и повторяю, что люблю.

- И я тебя люблю, - шепчет очень тихо, но я улавливаю. Знаю, что любит, сердце топит нежностью. Я пздц как счастлив. Не потому, что наконец-то сделал ее своей, хотя это определенно самый классный секс в моей жизни, а потому, что она рядом. В моей постели, в моем доме. Так и должно быть, место Камиллы рядом со мной.

Я хочу, чтобы она осталась у меня, не на ночь, а на постоянку. Но сегодня я должен отвезти ее домой, где меня ждет непростой разговор с ее отцом…

Глава 54

Камилла

Меня до сих пор не отпускает. Не знаю, сколько времени я лежу в объятиях Бессонова, но все это время я переживаю нашу близость. Переживаю эти мгновения снова и снова, будто он все еще находится во мне, я чувствую его мощь, толчки на грани боли, но при этом они дарят какое-то неземное наслаждение. Не думала, что это бывает так… Вкусно, мало, восхитительно…

Не придумали еще слова способные описать букет моих чувств или я просто туплю, потому что мой мозг превратился в кисель. Я плыву в этом удовольствии, не хочу выплывать.

Бессонов и я…

Из меня ключом бьют счастье и любовь. Теперь мы по-настоящему вместе, между нами никаких преград. Это было прекрасно. Точно намного лучше, чем я представляла, где я стойко терплю боль в надежде, что когда-то будет хорошо. Только Бессонов привык во всем быть лучшим. Такой опыт из воздуха не берется, где-то совсем глубоко меня это цепляет, но я отмахиваюсь от чувства ревности, потому что теперь Лева только мой.

Глаза закрыты, говорить не хочется. Интересно, у Левы так же? Я слышала, что мужчины близость с женщиной воспринимают по-другому, для них не важен эмоциональный окрас.

- Тебе понравилось? – спустя какое-то время заставляю себя спросить. Не отпускает мысль покопаться в этом вопросе.

- Ками, если бы мне понравилось чуточку больше, я бы сдох от передозировки удовольствия, - берет в ладони мое лицо, заглядывает в глаза. Он серьезен, темные зрачок расползается, затемняя радужку.

– А как скоро мы можем повторить? – в живот упирается твердый орган, поэтому вопрос и возник. Моя рука скользит вниз по тугим мышцам, хочу его потрогать. Мне удается сжать его в ладони, но Лева перехватывает мои пальцы.

- Ками, тебе нельзя. Пусть там заживет. Если ты продолжишь, я опять сорвусь. Я слишком голоден до тебя, моя девочка. Настолько голоден, что похерил романтичные планы на твой первый раз, - от его признаний в душе разливается патока. – Настолько голоден, что мне и недели с тобой в одной постели будет мало, чтобы немного сбить возбуждение. Я словно афродизиака обожрался, - улыбнувшись но глаза остаются серьезными.

Давно заметила, что Лева не из тех, кто много и красиво говорит, ему легче доказывать свои чувства поступками, чем обличать их в слова. Теперь я понимаю и начинаю все это ценить, но мне до сих пор нужно слышать от него кучу признаний, чтобы чувствовать себя уверенней. Когда-нибудь я из этого вырасту. Бессонов гладит подушечкой большого пальца мою щеку, убирает волосы, упавшие на лицо.

- Пару дней ты кончаешь только от моего языка и моих пальцев. Потом будешь кончать на члене, - в голове проплывают картинки, как мы занимались любовью, внизу образуется тугой узел желания. Возбуждаюсь по щелчку, дыхание сбивается. Я пытаюсь прятаться, но у меня не получается, лева сразу считывает мое возбуждение.

– Мне нужно в душ… - не очень уверено, просто хочу переключить его внимание.

- Еще раз простонешь для меня, потом вместе пойдем, - голос Бессонова меняется, становится низким и безумно сексуальным. Он опускает голову к моей груди, всасывает в рот сосок, ставший вмиг тугим и чувствительным. Жаркие поцелуи, ласки на грани безумия. Горячие губы и язык играющие с моими эрогенными зонами. Два пальца внутри меня, которые выбивают разряды наслаждения из тела. Звездные вспышки перед глазами. Мой долгий и громкий оргазм на губах и языке Левы…

Я на какое-то время просто провалилась в сладкую темноту. Легкими поцелуями меня будит Лева, он уже принял душ и оделся. За окном уже темно. Я понимаю, что нам нужно ехать.

- Я быстро. - Не спеши, у нас еще есть время.

- Ты не жалеешь? – не знаю, с чего вдруг этот вопрос возник на языке. Наверное, улавливаю какую-то напряженность во взгляде Бессонова.

- Похоже, что я жалею? – открыто улыбаясь, опускает меня обратно на подушку и начинает целовать лицо, касается губ, но поцелуй не углубляет. Я расслабляюсь, забывая о тревогах. – Я жалею только о том, что придется вернуть тебя домой,