#Бояръ-Аниме. Имперец. Том 1 и Том 2 - Владимир Кощеев

одновременно в углах выделенной нам площадки опустили какие-то предметы, издалека похожие на шайбы. Едва они коснулись земли, я почувствовал холодок за спиной — магическая преграда, призванная защитить зрителей от шальной пули.

Снова, как в прошлый раз, на полигоне стояла неестественная тишина, которой просто не может быть в местах столь большого скопления народа. А ты погляди-ка, все так увлечены, что молчат и, кажется, даже не дышат.

Распорядитель еще раз хмуро посмотрел на меня, вздохнул, покачал головой и гаркнул во всю силу своих легких:

— БОЙ!

Дантес мгновенно вскинул руку и выстрелил. Пуля просвистела, оставляя за собой красивый голубой магический след, но меня уже там не было.

Раз.

Парень такой прыти от меня явно не ожидал и выпустил еще одну пулю, в надежде поймать меня, как движущуюся мишень. И снова мимо.

Два.

Я вскинул руку и спустил курок. Дантес слишком поздно сообразил, что я не от отсутствия мозгов и не понтов ради выбрал огнестрел. Жорик все же успел дернуться в сторону, так что я попал не в коленную чашечку, а рядом.

— ПОПАДАНИЕ! — рявкнул распорядитель, и зрители ахнули.

Жорик, он же Георгий Дантес, смотрел на меня бешеным взглядом, но упорно уходил с траектории, чуть подволакивая ногу. В одно мгновение мы оказались замершими друг напротив друга: я вскидывал руку, и он. Секундное замедление, два выстрела и…

Я перекатом ухожу с траектории пули, летевшей мне явно в живот, а вот Дантес чуть не выронил свое оружие — его правая рука онемела.

— ПОПАДАНИЕ!

Это три.

Зрители восхищенно ахнули, ну и немного подрасслабились, тут уже вроде бы как должно было быть все понятно, но Жорик перекинул револьвер в левую руку.

А вот это уже интересно.

Парень высокомерно вскинул подбородок, насколько это вообще возможно в его ситуации, а затем резко выстрелил от бедра.

Четыре!

И это правда было очень близко, на самом деле близко. Только старые-старые интуитивные рефлексы, сработавшие быстрее, чем мозги, помогли уклониться от попадания в бедро.

Ладно, парень, ты, вне всякого сомнения, хорош, но, прости, я все-таки лучше. Сказывается переизбыток опыта.

И я рванул на него, на ходу кидая себя влево-вправо и спуская курок. Дантес то ли не верил собственным глазам, то ли не ожидал от меня такой убийственной атаки, то ли не думал, что я попаду с такого расстояния… В общем, он успел, конечно, один раз выстрелить, но даже близко не попал.

Нога, рука, живот.

— Тройное ПОПАДАНИЕ!

Публика рукоплескала и улюлюкала. Не каждый день увидишь обгадившегося аристократа, который стоит тупо потому, что ему повезло сохранить равновесие до того, как онемело тело.

Я же медленно подошел к парню с опущенным в землю дулом и негромко спросил:

— Кто тебя нанял?

— Да пошел ты! — выплюнул Дантес, пуча глаза от бешенства.

— Что ж вы меня все посылаете, — вздохнул я в ответ. — У меня осталась последняя пуля, а у тебя не осталось ни чести, ни… — я глянул вниз, намекая на обгаженные штаны. — Ни достоинства. Да и какое достоинство у бретера. Итак?

— Я тебя убью. По-настоящему, — прошипел Дантес.

— Ну, рискни, — усмехнулся я. — Передавай своему хозяину, чтоб держал своих псин на привязи. Ты же знаешь, да, что бешеных собак должны отстреливать?

Может, Жорик бы еще что-то многообещающее добавил, но я приставил дуло револьвера вплотную к его лбу и нажал на курок.

— ПОПАДАНИЕ!

Найду ту падлу, которая решила добраться до меня через девчонку, все кости переломаю.

Полигон Императорского Государственного Университета, Василиса Корсакова

— Васька, твой друг отчаянный, — причитала рядом соседка по комнате, третьекурсница ростом с восьмиклашку. — Дантес — он же самый заядлый дуэлянт университета! И всегда только на пистолетах дерется!

— Револьверах, — высокомерно поправил какой-то парень из толпы.

— Да без разницы, хоть на пищалях! — огрызнулась Светка. — Кранты твоему парню, точно тебе говорю.

Василиса хотела сказать, что парень-то формально вроде бы не ее. Но, судя по происходящему, это ненадолго.

— БОЙ!

Кажется, между этим воплем и завершением дуэли прошла целая вечность. От звука каждого выстрела девушка вздрагивала, словно стреляли по ней. Она стояла, закусив костяшки пальцев, чтобы не кричать, чтобы держаться за реальность через эту боль в руке.

Толпа рядом вопила, улюлюкала, смеялась и восхищалась, а Василиса испытывала на самом деле только одну эмоцию — ужас. Ужас от того, что Александр сейчас один на один с этим подонком, и что по нему стреляет один из лучших дуэлянтов университета.

А когда поединок окончился, и толпа, точно насытившийся зверь, немного отхлынула от центра полигона, девушка, наоборот, рванула вперед. Точно вода меж корней и камней она текла сквозь людей к Александру, чтобы… Сказать? Спросить? Сделать?

И когда совершенно внезапно толпа кончилась, а Василиса вылетела на зеленый газон полигона, то сорвалась на бег. Быстрее, чем на тренировках у Разумовского, на одном выдохе она подлетела к Мирному, о чем-то негромко беседовавшему с Новиковым, и замерла буквально в шаге от парня.

Тот развернулся и посмотрел ей в глаза пробирающим до самого сердца взглядом. Такой высокий. Такой сильный. Такой спокойный. Уверенный в себе. Он, словно древнее античное божество, выточенное из камня, застыл на мгновение, смотря на нее взглядом человека, который повидал жизнь.

А затем одним шагом пересек разделяющее их пространство, обжег ощущением широкой, горячей ладони на ее талии и…

Впился поцелуем в ее губы прямо на глазах у сотен студентов.

Глава 27

Императорский Московский Университет, Александр Мирный

Что мне нравилось в моем повторном студенчестве — это юность, энергия и ощущение, что вся жизнь впереди. Что мне не нравилось в студенчестве — домашние задания.

Особенно по-идиотски это ощущалось, если вспомнить, сколько людей я успел тут отправить на новый круг сансары.

Но вот приходилось вечером отложить все наполеоновские планы на жизнь и, развалившись на кровати, читать скучнейшую книжку по «Теории государства и права». Некоторые абзацы были настолько увлекательными, что я чувствовал, как залипаю: глаза бегали по строчкам, а мысли разбегались, как тараканы после включения света — куда угодно, лишь бы подальше.

Поэтому дробный стук в дверь я посчитал добрый знаком и отличным поводом закончить на сегодня с высшим образованием.

— Друг мой! — воскликнул ворвавшийся в комнату Иван. — Традиции нельзя нарушать! — он плюхнулся на стул за моим рабочим столом. — И у меня предложение, от которого ты не сможешь отказаться!

Я захлопнул книгу и продемонстрировал соседу обложку:

— Знаешь, сейчас я готов даже еще раз пройти инициацию, лишь бы не этот талмуд канцелярита.

— Это ты еще настоящие договоры в своей жизни ни разу не видел! — хохотнул парень. — Вот где засыпаешь на первом абзаце.

В ответ я лишь неопределенно хмыкнул и спросил:

— Итак?

— Итак… — Новиков жестом фокусника извлек из складок одежды две бумажки, с моего места напоминающие билеты на какое-то увеселительное мероприятие типа цирка или музея. — Знаешь, что это?

— Не имею ни малейшего представления, — честно ответил я, принимая вертикальное положение.

— Это билеты в одно из самых закрытых мест в Москве! — с таким восторгом произнес Иван, что я грешным делом подумал про какой-нибудь супер-элитный бордель с ролевыми играми.

— Что-то мне боязно спрашивать, куда билетики, — честно признался я, не спеша разделять воодушевление боярича.

— Кальянная!

— Что? — не понял я.

Я почти ничего не знал о ночной жизни города и как-то не рассчитывал, что кальянная — это такая редкость, что в них проходят по билетам. Но Иван понял мой вопрос по-своему.

— Кальянные — это такие… типа закрытые бары в восточном стиле, — принялся пояснять мне боярич, — но помимо всего прочего там еще и подают такие курительные штуки, кальяны. Это такая колба с…

— Да, я понял, — не выдержал я и перебил парня. — Я знаю, как выглядят кальяны.

— Да, я тоже раньше видел только в иллюстрациях про Шахерезаду. А теперь можно попробовать! Идем?

Честно сказать, в прошлой жизни я смолил, как паровоз, и, соответственно, кашлял как узник рудников. В этой жизни на хорошие сигареты денег еще ни разу не было, а снова курить пыль индийских дорог не особенно-то и хотелось.

Но кальян все-таки не «Прима», тем более, если заведения «закрытые». «Закрытые» значит для благородных, а если для благородных, значит, паленой продукции быть не должно по идее.

— Идем, — согласился я, с легкой душой бросая книгу на стол.

Ну «идем» было сильно сказано, в кальянную пришлось ехать. Располагалась она в районе Старого Арбата.