Скверная жизнь дракона. Книга первая - Александр Костенко

из стороны в сторону настолько резко, что все семь запушённых в него стрел прошли мимо.

– Ну и беги, паскуда шерстяная, – я выругался, смотря вслед скулящему серому комочку. Всё равно позади нас по лесу растянулась линия из серых трупов.

Взяв в пасть тушу ближайшего волка, направился к следующей. Вскоре нашёл её – но челюсти уже были заняты. На пустом месте родилась дилемма.

Недалеко за деревьями виднелась лесная полянка. Мой внутренний хомяк, жаждущий обладать всеми богатствами целого мира, погрыз мне хвост, почесался об позвоночник и постучался в череп. Я сразу понял, что надо делать: отнёс на поляну тушу, вернулся за второй и повторил.

Стоило только объяснить сестре, что туши волков может растащить лесное зверьё, как Калиса тотчас же умчалась к дальним волкам.

– Спасибо, сестра. Ты очень помогла, – похвалил я Калису, когда та принесла последнюю, восьмую тушку.

Сестра ничего не ответила. Молча приблизилась, наклонила голову и потёрлась носом об мою спину. Так и осталась стоять, упёршись в неё головой.

Калиса, похоже, всё ещё раскаивается за инцидент с медведем. Можно только представить, какого ужаса она натерпелась, видя, как огромнейший медведь пытается расплющить об деревья её единственного брата. А ещё потом недели томительного ожидания.

Вот что с ней делать? Она хоть и зелёное наказание, от которого у меня одни проблемы – но ведь родная же. Да и не такие уж и большие проблемы, если призадуматься. Так, иногда балансирую на грани жизни и смерти, но дело-то житейское.

Сейчас главное – набраться терпения и подождать, когда Калиса повзрослеет. Как долго ждать этого прекрасного момента – тот ещё вопрос. Но сейчас вопрос в другом: есть фраза “любить нельзя ненавидеть” и есть одна запятая. Куда её поставить?

Плюнув на всё, я потёрся носом о шею сестры. От неожиданности та вздрогнула и подняла голову. Калиса смотрела на меня раскаивающимся взглядом. Но стоило ей моргнуть, и в её рубиновых глазах отобразилась безмерная благодарность, перемешанная с настоящей, бескорыстной любовью к самому близкому и дорогому родственнику.

Калиса закрыла глаза и ещё сильнее уткнулась мне в спину, словно пытаясь зарыться в неё.

– Сестрёнка, слушай… Я кушать хочу, – в животе вновь стало резать от пустоты.

Эта семейная идиллия продолжалась несколько минут и уже порядком мне поднадоела. Калиса ничего не ответила и вновь потёрлась носом о спину. На второй раз Калиса опять ничего не ответила. И на третий тоже. Тогда я решил сделать пару шагов вперёд.

Сестра не хотела заканчивать процедуру импровизированных обнимашек. Изловчившись, она поднялась на задние лапы и попыталась запрыгнуть на меня передними. Я едва успел отскочить. Калисе это не понравилось, и она бросилась в мою сторону. Мне захотелось удрать куда подальше и зарыться куда поглубже, спрятавшись от этого обезумевшего любвеобильного дракона. Но и долгожданную еду бросать не хотелось.

Если бы сейчас за нами наблюдала какая-нибудь птица, то она бы за секунду облысела. В следующую секунду у неё бы отрасли новые перья, окрашенные цветами радуги, и этот гордый птиц, лишённый последних извилин и спокойствия духа, полетел бы по чужим гнёздам доказывать, что птица может любить не только птицу, но ещё и ёжика, лисичку и даже деревце.

Да и не только птица, а каждое вменяемое живое существо съехало бы с катушек увидев, как чёрный дракон убегал от зелёного, нарезая круги вокруг сваленных в кучу волчьих туш.

– Калиса, я есть хочу. Отстань!

– Братик, стой!

– Нет!

– Ну братик.

– Нет, я жить хочу. Ты чего бегаешь за мной?

– А ты чего убегаешь? – голос сестры переполняла детская непосредственность.

– Да потому что я боюсь тебя. Чего тебе надо? Отстань, дай поесть.

– Сначала ты остановишься, и дашь себя поймать.

– Калиса, я пожалуюсь маме на то, что ты мне есть не даёшь.

– Я сама пожалуюсь маме на тебя.

– А меня за что?

– Ты не хочешь остановиться и покушать!

Офигительная логика, мне б такую: прямую как круг и несгибаемую как резина.

Сестра оказалась настолько близко, что могла укусить меня за кончик хвоста. Испугавшись за сохранность своей бесценной тушки – я отпрыгнул в сторону. Калиса, не ожидавшая такой подлости, помчалась вперёд, наскочила на маленькое деревце и сломала его.

Развернувшись, сестра хотела остаться на месте, но до предела возмутилась моим поступком и бросилась к куче тушек волков. Ведь я не только отпрыгнул в сторону, но изловчился, подцепил одну из туш волков и побежал дальше.

Стоя с противоположного края поляны и сжимая в челюстях волка, я с гордо поднятой головой победно смотрел на Калису.

– Так нечестно! – завопила сестра. Добежав до кучи тушек, она встала над ней и приготовилась защитить тела невинно убиенных волков.

– Что значит нечестно? Всё честно. Это моя еда, – я бросил на землю тушу волка, придавил лапой и одни укусом отгрыз заднюю половину. – И я её съем!

Калиса от негодования надувалась как воздушный шарик, пока я медленно работал челюстями. Всё это время желудок отчаянно умолял поскорей наполнить его хоть чем-то.

Стоило проглотить кусок, и боль в животе усилилась, заставив потянуться за добавкой. Но вместо нового укуса я поддел тушку зубами, изловчился и сжал челюсти таким образом, что во пасти оказалась всё, кроме головы. С хрустом прокусываемых костей она отвалилась от тела и мячиком упала на землю. Сестра тут же уставилась голодными глазами на любимое лакомство. А потом посмотрела вниз, подумывая откусить от тушек головы. Но передумала и, облизнувшись, уставилась мне под ноги. Настало время сладкого и долгожданного момента мести.

Аккуратно схватив челюстями голову – я не стал её раскусывать, лишь приоткрыл свою пасть. Так, чтобы Калиса могла видеть голову волка. Сестра подалась вперёд, желая отобрать лакомый кусочек, но сделала над собой волевое усилие и смогла удержать себя в лапках. Калиса гордо хмыкнула, показав презрение к столь жалким инсинуациям. Вот только хвост её подрагивал, а заворожённым взглядом она следила за моей пастью. Даже когда я прокручивал в воздухе восьмёрку, её глаза в точности повторяли все мои движения.

Вдоль поиздевавшись, я резко мотнул головой снизу вверх, одновременно разжимая челюсти и высовывая наружу язык. Получилась своеобразная катапульта – голова волка описала дугу и в сторону сестры. Правее, чем нужно, но сестра не подкачала. Как дрессированная собачка она подскочила на задние лапы, подалась всем телом в сторону, вытянув шею и умудрилась на лету