Сваха - Егорина Ленина

Итоги всех порадовали. Мастера местные и готовы для деток наших постараться за спасибо. Осталось порадовать кузнеца и озадачить его работой по изготовлению всяких уголков, скоб и прочего.

Ватага ребятни ожидала нас в саду под яблонями. Я вышла вперёд.

— Путём долгих переговоров, угроз и унижений, мы пришли к выводу, что детской площадке быть! Да здравствует комфортная сельская среда, товарищи!

Никаких аплодисментов, одобрительных выкриков и прочего. Ребята переглянулись и самый старший, лет тринадцати, спросил:

— А почему только среда? В остальные дни недели нельзя будет на качелях качаться?

Я сначала не поняла. Потом повторила мысленно свою речь и сообразила. Утешила детвору и попыталась пояснить.

— Понимаете, среда — это не только день недели, но и ареал обитания, условия существования и всякое такое.

Потом я ещё объяснила, что значит ареал и чем он отличается от ореола. В этот момент вышел отец Митрий и долго вслушивался в мою речь и детские вопросы. С ним спор у нас затянулся. Моё представление о нимбах ангелов, от которых идет ореол, и прочих святых было разбито, как невозможное и несуществующее. Меня же поддержал Димуля и мы вместе махали "крыльями" и "оберегали" ребят от вляпывания в лепёшки и наступания на веточки.

Так мы плавно перетекли в субботник. Сад прибирали детишки и представляли себя ангелами-хранителями. Веселея вообразила себя демоном и постоянно утаскивала грабли и лопаты. Отец Митрий ходил вокруг и указывал на пропущенный мусор. За глаза мы его прозвали архидемоном. Ну а чего он?!

Дома нас не дождались и "поляну" перенесли к нам. Односельчане не стали противиться и присоединились. У всех завершились работы сенокосные, а это грех не отпраздновать! Сам батюшка велел. Да-да!

А потом случилась драка, но я не виновата!

Глава 27. Четыре драки. На пятой мы устали

Праздничек вечерний пришелся всем по душе. Детей уже разогнали наиболее ответственные мамочки да бабули. И я тоже хотела идти увести домой Диму. Вот только свекровушка моя, дай Единый ей побольше здоровья и всяческих благ, развернула меня за плечи к себе спиной и почти пнула под зад, вталкивая мою тушку в хоровод.

— Иди-иди! — крикнула она мне в след. — А я с внуком посижу. И с Артемием. Успеете еще насидеться. Да и мы тоже придумаем какую-нибудь игрушку для детей на улицу. Зря что ли я со своим дедом лошадок из деревяшек делала?!

Кажется, я ее заразила. Но это ничего! Творческий процесс поднимает дух и возвращает веру в добро. Пойду и я вытворю что-нибудь…

Хоровод петлял и вилял. Меня тянули во все стороны и, кажется, руки приобрели форму буквы Г. Сделала волну, встряхивая их. Девчата, что держали мои ладошки, оценили и волна потекла дальше.

— Я — волна, новая волна…

Потом Весю кто-то дернул и она выпала, сделав ногами неописуемый кульбит. Вот она летит руками вперед, делая широкий шаг, упирается в землю, а ноги встали чуть ли не в шпагате. Тут она переступила руками, пропуская правую ногу (хорошо, что она носит юбки и платья с подолами "солнце") и встала в планку.

Парни замерли. Парни отмерли. Парни стали повторять. Завязалась танцевальная битва. Веселею, как профи в этом деле, посадили на широкую скамью перед пятачком пространства без яблонь и слив и назначили судьей. Пошла жара!

— Ты как? — продралась я к подруге и помяла ей плечи.

— Думала, что домой вернусь только с одной дрыгалкой. — пожаловалась она. — Не повторяй моих ошибок, Олена! Это было больно. Мне сейчас, наверное, и не встать.

— А как же ты дошла-то до сюда? — не поняла я.

— Не дошла. Донесли люди добрые. Отзывчивый тут у вас народ.

Мужики потеснили отплясывающих парней и тоже присоединились. Кто во что горазд! Один отплясывал руками, другой ногами, третий всем телом и в прыжке. И все это под энергичную музыку баяна, гитары и еще каких-то инструментов.

Девчата зароптали.

— А мы? А нам как плясать, если мужики заняли всю поляну? Отец Митрий, и вы туда же?!

Батюшка в неизменной рясе, покачивая плечами, пробился в центр и оттуда осенял всех крестным знаменем. Надо признать, что действовал он в такт музыке. Какой талант пропадает.

Слабый пол сильно взбунтовался. Пришлось принять удар на себя.

— Конкурс! — объявила я, хлопнув в ладоши. — Самый красивый и стильный венок. Не кладбищенский! — сразу добавила, видя шокированные лица. — Из трав, цветов и прочего.

— А что будет призом? — уточнила корыстная Мартына. — Раз конкурс, то и цель должна быть!

Задумалась и обвела всех взглядом сыщика. Прищурилась для правдоподобности и мысленно закурила трубку. Фу! Я ж не курю! И другим, кстати, не советую.

Наши музыканты мучают инструменты под тяжёлыми ветками яблонь, большинство мужиков танцуют, женское население хмуро смотрят на них и с надеждой на меня. Мелькнула неясная тень в дальних кустах, но это могла быть и собака. Не будем отвлекаться. Соня что-то обсуждает с Марианной, сидя за столом. Остановилась на Тимурке.

— А кто у нас на сей момент из свободных парней в топе? — словно в никуда задала вопрос. — Кто там у нас первый парень на селе?

— Знамо дело, что Николашка. — хмыкнула Мартына. — Племяш Михея. Сын Богдана. Внук Ерофея. Не помнишь что-ль? Вы ж таки посмотрите на неё! Как по сугробам с ним Максимке тренировку устраивать, дак это она первая, а парня признать, дак память отшибло!

А я и правда не узнала его. Ничоси он вымахал! Сколько ему там… Девятнадцать наверно уже. Чтож, Николашка, прости меня и получай удовольствие.

— А вот Николай свет Богданович и будет судить вас! — выдала я под отвалившуюся челюсть этого самого нареченного судьи. — Чей венок ему по нраву придётся, ту и поцелует. В щеку.

Целомудренное добавление вызвало неодобрение, но приняли его. Я, собственно, и сама решила уточнить, когда увидела злющий взгляд Николашкиной матери. А сельская женщина — это вам не кисейная барышня! Это вам сила и мощь! Как приголубит, так и пенделя такого даст, что бежать придётся на этом ускорении до-о-олго. И далеко. А мне поберечься надо.

— А остальные? — пискнула тоненькая Мика. — Совсем без приза? И так все знают, что ему Каринка нравится. И, даже если она веник берёзовый принесёт из бани, то её и выберет. Не честно!

Пришлось придумывать условия. Решили плести и привязывать леночку определенного цвета к венку и такую же к руке мастерицы. Как авторская подпись.

Дальше был отбор. Каждый первый молодец был обречён… я хотела сказать наречён судьёй. А кто нам