Стелларлун - Шеннон Мессенджер

буду рыгать, как имп, больше часа, поэтому я решил, что все предпочли бы, чтобы я не возвращался к десерту.

Она наклонилась ближе, положив свою руку поверх его.

— Ты лучший лжец, чем большинство. Так почему бы тебе на этот раз не попробовать сказать правду? Очевидно, что я тебе не нравлюсь… и это прекрасно. Я тоже не твоя поклонница.

Губы Кенрика дрогнули в улыбке.

— Это так?

— Да. Ты высокомерный и скучный. И у тебя ужасный вкус во всем. — Она сморщила нос при виде его оранжевой туники, которая действительно гармонировала с его ярко-рыжими волосами.

Улыбка Кенрика стала шире.

— Если бы ты была лучшим эмпатом, сомневаюсь, что ты бы осуждала мой вкус во всем.

Она отдернула руку.

— Я лучший эмпат, которого ты когда-либо найдешь.

— Когда-нибудь ты можешь им стать… если перестанешь позволять своим личным предубеждениям и амбициям затуманивать твои суждения.

— Прошу прощения?

— И вот это, — сказал Кенрик, указывая на руку, которую она приложила к сердцу. — Невинный вид с широко раскрытыми глазами, за которым ты любишь прятаться.

— Здесь нет никакого вида!

— В самом деле? Значит, ты расхаживаешь в розовом и с оборками, потому что хочешь, чтобы тебя воспринимали всерьез?

— Нет, я одеваюсь так, потому что мне нравится, как я выгляжу.

— Уверен, это потому, что тебе нравится, когда тобой восхищаются. — Кенрик встал, чтобы посмотреть ей в лицо. — Тебе нравится, когда тебя осыпают вниманием. И ты хочешь, чтобы все думали, что ты милая, симпатичная и заботливая. Но человеком, о котором ты заботишься больше всего, всегда будешь ты сама.

— Вау, — сказала Софи, взглянув на настоящую Оралье. — Я никогда не понимала, что вы с Кенриком ненавидели друг друга с самого начала.

— Так определенно и было. Нам потребовались годы, чтобы научиться уважать друг друга… и еще дольше, прежде чем мы поняли, что большая часть нашей обиды была защитным механизмом, помогающим нам бороться с нашими более глубокими чувствами.

Декс покачал головой.

— Любовь — это так странно.

— Может быть. — Оралье вытерла глаза.

В воспоминании ее проекция вошла в личное пространство Кенрика.

— Ну, думаю, я должна поблагодарить тебя за то, что ты наконец-то перестал изображать вежливость. Я всегда предпочитаю иметь дело со своими врагами честно.

— Мы теперь враги? — спросил Кенрик. — Вот как это работает с тобой? Если кто-то не из кожи вон лезет, чтобы произвести на тебя впечатление, значит, он злодей?

— Нет. Но если они активно работают, чтобы причинить мне боль, то так оно и есть. Я всегда удивлялась, почему всем потребовалось так много дней, чтобы прийти к консенсусу, ведь Эмери сказал мне, что я единственный эмпат, заслуживающий рассмотрения. Но, очевидно, это был ты… и я пришла сюда, чтобы спросить почему, но я почти уверена, что уже знаю ответ.

Кенрик рассмеялся.

— Действительно?

— Это так странно, — пробормотала настоящая Оралье. — Я знала, что Кенрик голосовал против того, чтобы я стала Членом Совета, но я не помню, чтобы сталкивалась с ним подобным образом. На самом деле, я помню, как он пришел ко мне через несколько недель после моего банкета, желая прояснить ситуацию.

— Тогда зачем ему стирать это воспоминание? — спросил Декс.

Софи испустила громкий вздох.

— Держу пари, он хотел изменить все, чтобы ты не ненавидела его так сильно… что, вероятно, означает, что это воспоминание — еще одна пустая трата времени.

— Может быть, и нет. Если это и было целью Кенрика, то он потерпел полную неудачу. Мы не разговаривали в течение нескольких месяцев после этого разговора.

— Почему он голосовал против тебя? — спросил Декс.

— Он никогда мне не говорил.

Но, по-видимому, так оно и было.

Проекция Кенрика сделала шаг назад и сказала:

— Я знаю, о чем ты думаешь, Оралье… и нет, не потому, что я слушаю. Тебя гораздо легче прочесть, чем ты думаешь… и ты ошибаешься. Я голосовал против тебя, потому что не думал, что мы должны избирать кого-то, кто торопился с заданиями, чтобы ты была доступна для задач, которые требовали бы больше внимания.

Проекция Оралье выглядела готовой дать ему пощечину.

— Я никогда не выполняла задание в спешке!

— О, правда? Значит, ты не объявила леди Файину мертвой в течение двух дней после ее исчезновения — не обнаружив тела — а затем оказалась удобно свободной, чтобы поработать один на один с Членом Совета Эмери над чем-то другим?

— Вау, — прошептала настоящая Оралье, — я понятия не имела, что когда-то он был обо мне такого низкого мнения.

Ее проекция выглядела такой же оскорбленной.

— Я не обязана тебе объяснять ни одно из своих решений. Но если бы ты видел, насколько опустошена была ее семья — и как сильно они нуждались в примирении, — возможно, ты бы понял, почему я чувствовала необходимость срочности. Особенно, если бы ты также посмотрел на множество доказательств, которые я нашла, указывающих на то, что она упала со скалы. Мое быстрое решение позволило ее мужу организовать посадку в Уондерлинг Вудс, чтобы все могли начать скорбеть и исцеляться.

Кенрик скрестил руки на груди и отвернулся.

— Отлично. Полагаю, что в этом случае твои действия могли быть оправданы.

— Они были во всех моих случаях, — поправила проекция Оралье. — Вот почему все остальные стремились проголосовать в мою пользу, в то время как ты трижды голосовал против меня.

— Почему это тебя так сильно беспокоит? В конце концов, я отдал тебе свой голос… у тебя диадема на голове, доказывающая это.

Проекция Оралье протянула руку, чтобы провести пальцами по розовым турмалинам.

— Это беспокоит меня, потому что ты все еще делаешь все, что в твоих силах, чтобы помешать мне выполнять мою работу! Я здесь уже год, и мне до сих пор не давали никаких серьезных заданий. Каждый раз, когда всплывает мое имя, ты убеждаешь других, что это было бы слишком травмирующе для эмпата.

— Потому что это может быть! — возразил Кенрик. — Ты понятия не имеешь, какие ужасные вещи всплывают во время подобных расследований… и ты будешь затронута больше, чем кто-либо другой.

— Это не значит, что я не могу с этим справиться.

— Это также не значит, что мы должны рисковать. Особенно, когда у нас есть еще одиннадцать Членов Совета, которые более чем способны.

— Я способная. И я устала от того, что со мной обращаются как со слабой!

— Я не думаю, что ты слабая, Оралье. На самом деле, я совершенно уверен, что ты сильнее всех нас. Но твои способности всегда будут делать тебя более уязвимым к определенным вещам.

— Как? — требовательно спросила она.

Кенрик вздохнул