Формула власти. Первое условие - Анастасия Поклад

перепугалась и со всех ног бросилась к директору. К счастью для собравшихся, имя «новой обды» так и осталось не услышанным.

Директора на месте не было. А еще троих его помощников, заместителя, помощника заместителя, сторожей, секретарей, наставницы дипломатических искусств и той части персонала, которая уехала нынче на границу. Пока толстая ключница вперевалку, путаясь в собственных телесах, добралась до наставницы полетов, успел забрезжить рассвет…

…Они расходились засветло, маленькими группами. Клима почти каждому объяснила, как следует вести себя утром и что говорить, если возникнут подозрения. Но последнее было лишь дополнительной мерой. Клима всегда верила, что сторонники ее не подведут. А после собрания знала это наверняка. Здесь не было случайных людей, недаром она кропотливо собирала их четыре года.

Наконец, в зале остались только Клима и Тенька с Ристинкой. Геру и Вылю обда отослала спать, заявив, мол, сейчас отведет «беженцев» на чердак и тоже отправится в кровать. Но Тенька успел заметить, что она недоговаривает.

Выпроводив свои «руки», Клима вернулась к сцене и некоторое время пристально изучала золотое знамя.

— Тенька, ты можешь придать ему вид орденского триколора, а если потребуется — мгновенно вернуть прежний?

— Клима, — всплеснул руками вед. — Я же тебе рассказывал, в чем состоит принцип колдовства! Да у нас последняя селянка не скажет того, что ляпнула ты!

— Разъясни еще раз.

Тенька демонстративно закатил глаза, но принялся за рассказ.

— Наш мир живет по особым законам, которые зовутся естественными свойствами. Самое простое: вода может быть холодным льдом на морозе и горячим паром на жаре. Все уроненное падает вертикально вниз, если не вмешаются сильфы. Вода преломляет свет. Камень твердый, а дерево мягкое. Список естественных свойств огромен, притом туда постоянно добавляются новые. А колдовство состоит в изменении этих свойств. Горячий лед, невесомый, словно пар. Желеобразный камень. То, что я вытворяю со светом, ты видела. Все возможности колдуна зависят от того, сколько он знает естественных свойств и способов из изменения. И колдовать легко только с хорошо изученными вещами. Например, про воду известно почти все. Или про известняк, некоторые породы деревьев и виды металлов, свет. Ткань знамени сложная, из разных веществ, обладающих разными естественными свойствами. Чтобы исполнить твою просьбу, мне придется расчертить флаг на три части и долго изменять каждую. А там еще и герб, он тоже из других ниток. Я управлюсь лишь к утру, и на обратный процесс мне потребуется не меньше времени.

— Поняла, — вздохнула Клима. — А ты можешь приклеить один флаг к другому, а потом быстро разъединить их?

— Это — проще. Неси воду, обольем флаги. С тканями напрямую возиться — себе дороже.

Они соединили золотое знамя с триколором и повесили на место.

— Теперь на чердак? — с надеждой спросила Ристинка.

В этот момент за дверями раздался тревожный стук, а затем панический Вылин шепот:

— Клима? Клима, ты там?

Обда повернула ключ и впустила «левую руку». Выля была бледна, ее губы дрожали, руки теребили подол нижней сорочки, на которую была наспех наброшена куртка.

— В чем дело? — спросил Тенька, заглядывая девушке в глаза: не свихнулась ли?

— Плохо все! Едва мы успели раздеться и лечь, как примчалась госпожа наставница полетов, оглядела комнату, да как заорет: «Где Ченара?!» Мы еле ее убедили, что ты всю ночь проспала, а сейчас вышла в уборную.

— Все вместе убеждали?! — Клима едва за голову не схватилась.

— Нет, мы же не об тучу стукнутые! По слову, по два, просто и ненавязчиво… Но Клима, тебе надо спешить! Кто-то пронюхал о нашем собрании, счастье, что так поздно!

Клима кивнула и отдала Теньке ключи со словами:

— Запрешь зал и подбросишь связку в подвал. Потом проводи Ристинку до чердака, а сам погуляй по Институту, чтобы быть в курсе событий.

Вед понятливо кивнул. Клима и Выля помчались в спальню.

* * *

За этот ничтожно малый остаток ночи Климе так и не довелось уснуть. Никто в Институте больше не спал: воспитанники сидели по комнатам и втихаря сплетничали. Свежайшие новости, тайные сведения и слухи, казалось, просачиваются сквозь стены. Откуда-то уже было известно, что под покровом темноты в актовом зале творилось загадочное беззаконие, все руководство подевалось неведомо куда еще вечером, а сейчас наставница полетов носится, как ортоной подстреленная, и пытается хоть кого-нибудь организовать. Время отбоя пока не истекло, и все с нетерпением ждали начала занятий, когда можно будет разузнать подробности и обменяться мнениями.

— Это все ведские штучки, — убежденно вещала со своей кровати Гулька, от избытка чувств оседлав подушку, словно лошадь. — Помните, в начале месяца веда ловили? Ну, который еще забор поломал? Вот, он никуда не убежал, а спрятался среди нас и теперь тайно наводит смуту!

— Неужто мы бы веда не распознали? — с иронией, понятной только посвященным, спросила Выля.

— Ох, ласточка, не скажи! — Гулька пришпорила подушку коленями. — Когда мой папочка армией командовал, он ведов насмотрелся столько… Ну, как я сильфов! И не с чего тут смеяться! Папочка рассказывал, что веды, даже самые родовитые, лицами и телосложением один в один наши крестьяне: коренастые чаще всего, золотоволосые, черноглазые, скулы широкие, носы вздернутые. Не то, что наша знать, у нас и легкость, и грация…

— Это оттого, что веды с сильфами в браки не вступали, — вставила Арулечка.

— А зря, ласточки! — убежденно заявила сплетница. — Сильфы, я вам скажу…

Разговор из политического плавно перетек в амурный. Клима в обсуждениях не участвовала, сидела, завернувшись в одеяло, и как могла изображала заинтересованность. Обду сильно клонило в сон, но показывать это было нельзя. Она злилась на себя, не понимая, почему тело так ее подводит. Вон, даже хрупкая Арулечка не выглядит усталой. А Клима, которая на пятом году частенько спала по полчаса в сутки и ухитрилась ни разу этого не показать, сейчас валится с ног.

Подъем задержали на целых два часа, что породило новую волну домыслов, каждый невероятнее предыдущего. Единственный вед постепенно вырос до целого отряда диверсантов, которым повелели захватить Институт и устроить в нем сначала засаду для наиблагороднейшего, а потом личный дворец Эдамора Карея, чтобы ему было где вдоволь в носу ковыряться. А то, говорят, он вознесся в Фирондо до небывалых высот, на людях уже неприлично.

— Хорошо, что Тенька не слышит, — шепнула Выля Климе.

— Ты ему расскажи.

— Вот еще! Обидится. Я дружить с ним хочу, а не дразниться.

— Только дружить? — проницательно уточнила Клима.

Выля густо покраснела и замяла разговор.

Еще никогда в истории Института колокол подъема не встречали с таким воодушевлением. Гулька вскочила первой, подушка полетела на пол.