Убежище. Книга пятая - Ольга Станиславовна Назарова

сын про кота упоминал, и она даже решила поговорить с Ларочкой по этому поводу. Нет-нет, разумеется, очень мягко и нежно, но поговорить надо непременно!

«Ну, они же собираются иметь детей! Какие ещё животные в доме! Это грязь, шерсть… а если аллергия у ребёночка будет? А если кот ему в кроватку заберётся? А сверху сядет?»

После звонка сыночка Анастасия в недоумении пожала плечами, а сам Понев сделал ещё одну попытку донести до Ларочки, что коту хорошо бы оставаться дома!

– Дорогая, мама не любит кошек, – намекнул он.

– У меня нет кошек, у меня есть Амадей! – отмахнулась Лариса. – Или ты хочешь сказать, что Амик твоей маме не понравится?

Николай постарался не обращать внимания на угрожающую интонацию и скорбно согласился.

– Да, именно. Полагаю, что так и будет!

Он ожидал взрыва, но Лариса только рассмеялась и заглянула в переноску, словно предлагая коту повеселиться вместе с ней.

– Амадей, я уверена, что ты её очаруешь как нечего делать! – хмыкнула она.

Понева-старшая несколько удивилась размерам переноски, в которую вполне можно было бы упаковать средних размеров собаку, но ещё больше она удивилась, когда Лариса, чему-то мрачно усмехающаяся, открыла дверцу и оттуда начал выходить, выходить и выходить кот.

Он всё не заканчивался и не заканчивался, а потом ещё и потянулся во всю свою длину, заняв Поневскую прихожую и даже частично кусочек коридора.

– Ой, чего это? – ахнула Понева, и Лариса с жалостью взглянула на эту тёмную и не охваченную светом фелинологии женщину.

– Мейн-кун! – Лариса и не знала, что немое изумление зрителя, созерцающего её красавца-кота, доставит ей такое удовольствие.

– Ой, а у него кисточки на ушах! А хвост-то какой! А лапищи! – Понева, как любая нормальная женщина, обладала прихотливой и прыгучей, как белка, фантазией, которая в два счёта связала кисточки на ушах с рысью – страшной хищницей, потом мигом приплюсовала туда же будущих внуков; лапищи, попирающие детское одеяльце, и хвостище, кощунственно касающийся невинного личика её потомка! – Ларочка, но он же… он же зверь! А дети? А ну, как укусит, затопчет? Ой… а как его обратно вернуть?

– Куда это обратно? – Лариса, осознавшая, что глупая тётка, вместо того чтобы восхищаться, как нормальный человек, думает какие-то глупости, начала наливаться яростью.

– Ну, туда, где тебе его отдали?

– Отдалииии? Да я его купила за бешеные деньги! И мне, вообще, жутко повезло, что его продали! – Лариса небрежно назвала сумму, и Понева схватилась за сердце. – И нечего ерунду говорить! Чего бы он стал кусать моих детей? Да он ЗА них кого угодно в клочья порвёт! Правильно, Амадей?

– Мяяяооо! – тоненько согласился кот.

Анастасия, морально поверженная суммой, отданной за такое бесполезное, а местами даже опасное создание, молча накрывала на стол, а Амадей за ней наблюдал, принюхиваясь и прижмуриваясь

Счастьем или приятностью в этом доме и не пахло – это он понял сразу. Женщине, которая говорила про него такие глупости, что аж мышам на смех, было трудно жить даже с собой!

Нет, если бы Амадей оценивал людей так, как те того заслуживают, то, скорее всего, он залез бы на руки хозяйке и лапы бы пачкать не стал о полы этой ворчухи, но кот был жалостливым.

– И как так жить-то? Котиков нет, никого нет… Только сама, собственное ворррчание и презрррряние ко всем-всем! – вздыхал Амадей. – Пойти ей спеть, что ли?

Он выбрал момент, когда Анастасия уселась за стол, съела первый пирог, и элегантно прилетел на колени охнувшей от неожиданности Поневой.

– Ооой, чего это он? – Анастасия всё дальше и дальше откидывала голову от любознательной огромной морды, пока не поняла, что дальше некуда: можно шею сломать или рухнуть назад вместе со стулом.

Понев взволнованно засопел, а Лариса насмешливо покосилась на будущую свекровь.

– Как что? Знакомится с вами как следует!

– Ой, Ларочка, ууубериии его! – запинаясь, произнесла Понева.

– Зачем? Вы привыкайте, привыкайте! Мы же с Николаем можем в отпуск поехать, да и мои родители тоже могут быть в отъезде, вот вы и будете за Амадеем присматривать!

Анастасия едва со стула не свалилась от такого заявления! Возможно, у неё это и получилось бы, но тело, придавленное к сидению увесистым котиком, категорически отказалось куда-то падать!

Кот почти вплотную приблизил свой нос к носу Анастасии, внимательно её рассмотрел и вздохнул.

– И что с тобой делать-то, а? Никому-то ты особо не нужна, разве что моему мышу… – он покосился на взволнованного Понева, порывающегося что-то сказать. – Ээээх, ладно уж, покажу, чего ты лишилась, раз котиков не заводила!

Массивная котоличность слегка отодвинулась от физиономии Поневой-старшей, поёрзала у неё на коленях и замурлыкала.

– Ларисаааа! – шёпотом позвала будущую невестку Понева. – А чего он делает?

– Как что? Поёт! Ну, мурлыкает вам. Вы ж как-никак тут хозяйка, вот он и выражает вежливое внимание.

Вежливое внимание настолько заворожило Поневу, что у неё даже глаза косить начали слегка.

– Мам, ты чего? А? – запереживал Николай. – Его прогнать?

Он сильно пожалел о своём предложении, потому что на него возмущённо оглянулась Лариса, изумлённо оглянулся Амадей и прорезался голос у Анастасии Поневой.

– Коля, ты что? У меня с утра голова болела, а сейчас ничего не болит! И потом, ты что, не понимаешь? Это же такой роскошный кот! Породистый, редкий! А ты?

Амадей насмешливо уставился на Понева… не роскошного, не породистого и не редкого Понева.

– Съел, мышь? – явственно говорил взгляд кота.

Понев был в шоке! Когда мама убирала со стола посуду, он было попытался шёпотом пожаловаться на поганого кота, творившего с ним полнейший беспредел, но его родная мать, последний его форпост в этом мире, возмущённо на него зашипела:

– Коля! Это редкий кот, дорогущий! Мне Ларочка показала фото его родословной и наград с выставок: он же юный интер-евро-чего-то там чемпион! Он мне головную боль вылечил, и кисточки у него на ушах есть, и хвост почти мне по пояс! И не у одной из моих знакомых такого нет! А ты? А ты чуть не наступил на такого кота?

Непонятно, что именно сыграло решающую роль: головная боль, бесследно растворившаяся от монотонных мягких звуков извечного котопения, осознание того, что кот – редкость, или то, что причастность к Амадею, пусть даже косвенная, как-то приподнимает Анастасию над знакомыми, не имевшими такого чуда… Возможно, всё это вместе. Но факт остаётся фактом, отлично сформулированным Ларисой после возвращения домой:

– Амик, ты её сделал! Она сдалась без единого выстрела!

– Рррразумееется! – снисходительно мурлыкнул Амадей. – Это не тррррудно!

– С ума они все сошли по этому кошаку! – гневно ворчал Понев. – Ну, ладно Лара, но мама! Как она-то могла! Длиннохвостый паразит… и думает, что он в доме хозяин. Ну, ладно-ладно! После свадьбы я тебе покажу твоё место!

Глава 22. Любовь к искусству ПП

Родительство – тяжкая ноша, когда на вас смотрят невиннейшие