Журнал «Если» - «Если», 2012 № 11

С тех пор прошло немало времени. Он снова хранит молчание. Я не утверждаю, что Голос действительно что-то изменил на нашей планете. Но обе стороны конфликта вдруг стали проявлять склонность к разумной дипломатии, противостояние США и КНР пошло на убыль. Да, войны все еще идут, но их стало меньше, и проходят они в отдаленных уголках Земли, где партизанские формирования сражаются за какие-то территории и ресурсы. Но и таких войн в последнее время стало меньше. Терроризм, к несчастью, все еще дает о себе знать, но и он как-то поблек, нет уже в нем былого фанатизма и запала, и статистика терактов с участием смертников неуклонно падает с каждым годом.

Запущенный десять лет назад беспилотный космический аппарат «Юнга» прислал на Землю ставшие сенсацией снимки комплекса из восьми антенн и какой-то прямоугольной структуры на поверхности Ганимеда. Вокруг этой юпитерианской луны теперь вращается земной искусственный спутник. Временами он передает изображения роботов, занимающихся профилактикой и починкой антенн.

Немногие приняли на веру «атлантическую» версию событий. По большей части народ верит, что некая межзвездная сила увидела наши затруднения и пришла на помощь. А явно эта сила себя не показала, потому что знание о ее существовании может исказить наш прогресс и наше развитие. Поэтому они и придумали для прикрытия историю с Атлантидой.

Некоторые — на самом деле очень многие — все еще верят, что это был сам Господь Бог. В доказательство они ссылаются на термины, употребляемые Голосом: «апокалипсис», «рай», а также на то, что он (или Он) велел нам жить по заповедям.

Как бы то ни было, мы больше не слышали Голоса после той исторической ночи. Я сам не вполне уверен, что именно из сказанного им правда. Но я с нетерпением жду того дня, когда земляне пошлют туда пилотируемый корабль, чтобы постучаться в его дверь. И что мы там обнаружим? По крайней мере я, разглядывая все новые и новые снимки, не мог не отметить тот факт, что одна из антенн всегда повернута в нашем направлении.

Перевел с английского Евгений ДРОЗД

© Jack McDevitt. Listen up, Nitwits. 2012. Печатается с разрешения автора.

Рассказ впервые опубликован в журнале «Analog» в 2012 году.

Раджнар Ваджра

Доктор и космический разум

За круглым стеклом в окне моего рабочего кабинета бесшумно скользнула хищная голубовато-серая тень. Акула… Не такая крупная, как в классическом фильме «Челюсти», но я все равно вздрогнул. Когда моя клиника только-только перебазировалась на шельф, достаточно далеко от поверхности, чтобы здание не задевали кили и винты проходящих наверху судов, но все же не слишком глубоко, так что в солнечные дни вода за иллюминаторами радовала глаз сочными оттенками бирюзового, — никаких рыб, кроме дохлых, я не видел. Теперь же, благодаря разработанному и осуществленному расой космических торговцев проекту Восстановления кислорода в воде, положение начало меняться: за последние несколько лет рыбные запасы вблизи побережья восстановились настолько, что начали привлекать крупных хищников. Глядишь, скоро воды в окрестностях клиники станут по-настоящему опасными.

Я ухмыльнулся, но сразу подумал, что моя ирония вряд ли уместна. То, что совершили торговцы, смахивало на чудо. Ученые этой продвинутой расы сумели с помощью генной инженерии превратить наши бурые водоросли — макроцисты, алярии и прочие — в мощные фабрики по производству кислорода, фильтрации воды и переработке загрязняющих агентов в безвредные вещества, благодаря чему мертвые зоны Мирового океана переживали сейчас то, что мой помощник Эл называл «возрождением пригородов». А самое примечательное заключалось в том, что торговцы затеяли эту титаническую работу почти исключительно ради меня одного: это была своеобразная премия за мои недавние успехи.

Не удивительно, что мое самомнение раздулось, как напуганная рыба-кузовок.

Между нами говоря, наблюдать за рыбами в их естественной среде невероятно интересно, и я уделял этому занятию немало времени, хотя и понимал, что уподобляюсь сухопутным маньякам-энтузиастам, которые часами следят за каким-нибудь пыльным воробьем или синицей, охотящейся на вредителей в городском парке. И каждый замеченный мною новый вид рыб или медуз усугублял эту дурную привычку. Я даже завел что-то вроде «тетради наблюдений за живой природой», хотя в соответствии с требованиями времени она была не бумажной, а виртуальной. Пожалуй, если бы не наличие пациентов, а также необходимость трудиться, чтобы заработать себе на жизнь, я бы, наверное, целыми днями не отходил от иллюминатора, любуясь мелькающими за стеклом изящными разноцветными созданиями.

Впрочем, я еще ни разу не приезжал в свою подводную клинику просто для развлечения. Несмотря на без малого год ежедневных уверений в полном отсутствии риска, я до сих пор садился в сконструированную торговцами субмарину не без тщательно скрываемой внутренней дрожи. Вода, друзья мои, штука довольно тяжелая; на глубине двухсот двадцати футов от поверхности она сжимает ваше тело с силой, способной расплющить даже австралийский орех, который, как известно, отличается чрезвычайно прочной скорлупой. Однако в кабине моей субмарины, да и в клинике тоже, поддерживается давление 14,7 фунта на квадратный дюйм, что позволяет избежать кессонной болезни. Эта величина равна нормальному атмосферному давлению на уровне моря, и все же я стараюсь как можно реже вспоминать о разнице давлений внутри и снаружи. К счастью, здание клиники построено из самого прочного материала, что внушает определенные надежды. Из чего сделана субмарина, я точно не знаю, но выглядит она довольно хлипкой.

Акула исчезла, больше ничего интересного за стеклом не мелькало, к тому же мне пора было навестить Хаксель — мою пациентку, которая значилась первой в утреннем расписании обходов.

При мысли о предстоящем разговоре последние следы улыбки исчезли с моего лица. «Опять придется бегать по кругу, точно белке в колесе», — подумал я, поспешно направляясь к двери, чтобы не давать Элу еще один повод поворчать.

У входа в палату Хаксель я немного помешкал, давая ей время почувствовать мое присутствие, и только потом вошел внутрь. Как и всегда, стоило мне переступить порог, я тут же почувствовал прилив бодрости и свежих сил, хотя и атмосфера, и сила тяжести в палате были точно такими же, как в коридоре. Еще одна загадка среди множества других…

Я никогда не мог сказать, в какую сторону смотрит моя пациентка. Я даже не знал толком, есть ли у нее лицо. Раса гуюков, к которым принадлежала Хаксель, была не просто инопланетной: они обитали где-то в другой галактике, поэтому вся моя подготовка и весь мой предыдущий опыт контактов с чужаками не помогали. Тем не менее в Хаксель я угадывал присутствие некоей силы — могучей, но мирной. Кроме того, от нее исходил легкий, приятный аромат, напоминающий запах апельсинов.

— Ну, как мы себя чувствуем? — спросил я преувеличенно бодрым тоном.

— В общем и целом — прекрасно, — ответила она.

Как и еще одна моя помощница — Гара, работавшая в клинике физиотерапевтом, Хаксель производила звуки, заставляя вибрировать участки собственной кожи, причем голос ее раз от разу оставался одним и тем же — приятным, хотя и немного гнусавым, как у фагота или гобоя.

— Благодарю за внимание, доброе существо, — добавила Хаксель. — В ожидании озарения я смотрела в окно и пришла к кое-каким предварительным выводам. Не хотите ли узнать?

— Конечно.

— Мне кажется, что комната, в которой я нахожусь, со всех сторон окружена жидкостью. Вероятнее всего, это вода, спирт или жидкий аммиак, поскольку замеченные мною снаружи существа вряд ли приспособлены к жизни в жидком гелии или метане…

— Это вода, — сказал я.

— Вы уверены?

Я кивнул, хотя понятия не имел, как моя собеседница истолкует это движение.

— Таково всеобщее мнение, — добавил я на всякий случай. — Что касается вашей комнаты, то она является частью здания, находящегося на дне океана, заполненного соленой водой.

— Что ж, значит, мои сомнения устранены. Увы, относительно других вещей все не так ясно…

Ну вот, начинается!..

— Что вы имеете в виду?

— К несчастью, я не знаю, кто вы такой. Я абсолютно не представляю себе, где мы находимся и почему, а также на каком языке беседуем.

— Весьма прискорбно. — Мне и вправду было жаль это слышать. — Но, может быть, вы помните, кто вы такая?

— Увы, любезный незнакомец, я не помню даже, что я такое. Не хочу быть грубой, но и ваша природа остается для меня загадкой, хотя я и подозреваю, что вы принадлежите к классу двоякодышащих.

Я подавил разочарованный стон.