Охотники на драконов - Святослав Владимирович Логинов

чёрного стекла. Толпа замолкла, словно ей обещали показать хитрый фокус.

И фокус удался!

Ящичек раскрылся и на свет появился крошечный, размером с котёнка, пегасик. Золотистая шкурка переливалась всеми оттенками жёлтого, стройные ножки перезванивали копытцами по матовому стеклу, шелковистая, чуть заметная грива, которой ещё расти и расти, гордая посадка головёнки… эту голову не разглядеть толком, но пегасик смотрел на мир с благожелательным превосходством, и глаза его сияли.

В прошлое царствование такая кроха жила при дворе вдовствующей королевы. Пегас и женщина — сочетание невозможное, но когда пегас такой крошечный, а женщина — королева… это совсем иное дело.

Пегасёнок жил при дворе и за несколько лет не подрос ни на волос. Как и полагается взрослому пегасу, он не подпускал к себе никого кроме царственной хозяйки, а когда королева скончалась, её пегас тоже перестал жить. Сияние крыльев погасло, и сказочный конь истаял, как не было.

И вот теперь это заморское чудо предлагалось не королю, не маркизу, а верней, герцогу Мальтону, а простому крестьянину, мужику безо всякой родословной, хорошо ещё, что не крепостному, а человеку, прославленному только своими победами.

Сколько бесчестных сердец болезненно сжалось и оборвалось в это мгновение. Пегаса, будь он маленький или большой невозможно украсть, хозяина он выбирает раз и на всю жизнь. Но раз Сеун покупает пегасика, значит, минуту назад у него были огромные деньги, которые сейчас утекут в Мавританскую сокровищницу, откуда их не добудет самый исхитрившийся вор.

Сеун протянул пустую руку, и пегасик склонил гордую голову, ткнулся в ладонь, словно в кормушку, полную небесного зерна. Свободной рукой Сеун достал из-за пазухи раздутый кошель, который до этого никак не выдавал себя.

— Возьми там, сколько надо.

На блюдо перед продавцом потекло серебро. То были не монеты, отчеканенные графствами и княжествами всего мира, а вещь стократно более ценная. Узорные пластины, некогда покрывавшие грудь серебряного дракона. Каждая из них была напоена таинственной магией и стоила вдвое больше, чем слиток золота равного веса.

Уже полсотни лет, как не приходили сведения, что кому-то удалось завалить серебряного дракона. Зачарованные пластины давно разошлись по разным сокровищницам. Так откуда они здесь, в крестьянской мошне? Ответ мог быть один: Сеун сумел не только добыть серебряного дракона, но и сохранить этот подвиг в тайне.

Счёт длился долго, но часть чешуй, к облегчению бандитов и налётчиков, вернулась в кошель.

Сеун отодвинул стеклянный ящик — мол, не надо, обойдусь и так, двумя ладонями принял пегасика, посадил себе на плечо, попрощался с продавцом, произнеся несколько слов на тайном торговом языке. Купец поклонился и гортанно закричал. Тут же подбежали четверо охранников с ужасными кривыми мечами, встали по сторонам, свирепо вращая глазами. Темнокожие слуги поспешно свёртывали шатёр. Сборщик налогов на полусогнутых ногах подбежал к купцу, оговорил размер мыты, получил всю сумму, но не драконьим серебром, а чистым мавританским золотом, каким рассчитываются при крупных покупках на всех базарах мира. У мытаря тоже была охрана — четверо стражников с бердышами через плечо. Эти стояли чуть в стороне, чтобы не пялить глаза на деньги.

И только Сеун шагал безо всякой охраны, свободно, словно по собственному двору, и купленный пегасик играл, путаясь в седеющих волосах.

Кажется, кто может остановить человека с пегасом на плече, однако нашёлся и такой. Толстяк, наряженный в цветастый халат и белый тюрбан; при взгляде на такого никак не понять, кем и ради чего он притворяется.

— Скажите, почтенный, — произнёс он таким честным голосом, что у всякого появилось бы неудержимое желание перепрятать свои деньги. — Чем вы собираетесь кормить купленного пегаса? Я вижу, что корм ему вы не покупали.

— Вон там целый ряд палаток, где торгуют кормом для маленьких и больших пегасов, — спокойно ответил Сеун. — Спросите у них, они не делают секрета из своего промысла.

— Я с ними беседовал, — уныло ответил любопытствующий. — Знаете, что они отвечают? Надо взять блеск августовских звёзд и смешать с лучшим магрибским мёдом. Каково?

— Чем вам не нравится рецепт? По-моему, он не хуже любого другого. Конечно, можно сделать проще, вместо августовских звёзд взять июньские, но посудите сами, насколько они меньше августовских. Вы замучаетесь собирать блеск. Вот к февральским звёздам лучше не прикасаться: простудите пегаса — и чем его лечить? Что касается мёда, то у марокканцев хорошего мёда нет, они ездят за ним на склоны Атласких гор. У нас на любой пасеке мёд лучше. Только брать надо цветочный. Это вам всякий пасечник объяснит. Надеюсь, я всё рассказал понятно?

— Какое там понятно! Не понимаю, как можно собирать блеск звёзд?

— Вы в августе месяце поднимитесь повыше к самым звёздам и встретите там кучу марокканцев, которые собирают звёздный блеск. У них научитесь. Не забудьте только колонковую кисть и чашку для звёздного света.

Толстяк судорожно кивнул.

— Я, кстати, пришёл, — прервал свой доклад Сеун. — Вот моя повозка.

Вместо того чтобы попрощаться, толстяк резво прыгнул, сграбастал пегасика и попытался упихать его под халат. Потом он, видимо, хотел бежать, но пегасик поднялся на дыбки, ударил копытами и сходу сломал вору два пальца.

— Ай-у!..

— Что, больно? — участливо спросил Сеун. — В следующий раз будет больнее.

Подбежали сыновья, с прибылью распродавшие почти весь свой товар, хотя даже редкостная кожа виверны не шла в сравнение с покупкой отца. Гнат сходу ухватил за шкирятник несостоявшегося воришку.

— Пусть его, — усмехнулся Сеун. — Он уже наказан и, надеюсь, научится думать, прежде чем воровать. А не научится, я отдам его страже, и ему не палец сломают, а отрубят руку. Усаживайтесь в повозку, нам следует поторопиться к дому. Малыша надо познакомить со всей семьёй.

Магрибские мудрецы за небольшую плату могли обучить всякого желающего, как надо вести себя с пегасом. Пегас не должен общаться ни с кем, кроме хозяина, не должен есть ничего, кроме специального корма, и так далее и тому подобное. Нарушение этих правил и в самом деле, приводило к гибели летуна, если, конечно, не знать, как именно следует обходить законы.

Сеун законы обходить умел и находил в том особый смак, что не мешало ему пересказывать безумные истории мавританцев, а порой и самому придумывать подобные анекдоты.

Фургон, запряженный парой лошадей, подкатил к дому Сеуна и остановился. У самого Сеуна лошадей в хозяйстве не было, и тем более, не было фургона. В тех редких случаях, когда надо было выезжать куда-то на конной тяге, Сеун просил животных у кого-то из соседей. Лошадей и повозку Сеуну давали с готовностью, так что дома он оказывался быстро.

Вана, увидав