Журнал «Если» - «Если», 2012 № 11

— Я бы сказал, что это не лишено смысла.

— И поскольку мы не способны на уступки, оно уведомило нас, кто должен быть этим представителем.

— Вы шутите!

— У меня нет ни малейшего желания шутить, когда речь идет о вопросах такой важности, доктор.

Я ожидал, что сейчас он будет уточнять какие-то технические вопросы. Вроде того, верю ли я, что там, в системе Юпитера может находиться некий чуждый разум.

— И кого же оно запросило для переговоров? — спросил я. — Президента?

— Вас, доктор Маршак. Оно потребовало именно вас, назвав ваше имя.

Я решил, что этот выбор характеризует нашего юпитерианского собеседника как существо весьма проницательное. В самом деле, почему не выбрать в переговорщики человека, вот уже полвека занимающегося поисками инопланетного разума? Разве можно доверить эту миссию какому-нибудь политикану? Разумеется, вслух я ничего такого не произнес.

— Но почему я? — я подпустил в голос толику наивного изумления.

— Для меня это тоже является бессмыслицей, доктор. Но, как бы то ни было, мы хотим приступить к делу. Мы подготовили список вопросов, который вы вскоре получите.

— А как оно узнает, что разговаривает именно со мной?

— Мы подозреваем, что оно знает ваш голос. Вы достаточно часто давали всевозможные интервью… спасибо, кстати. Через несколько минут мы с вами свяжемся.

— Хорошо.

— Нам бы хотелось, чтобы вы вовлекли нашего Юнгу в беседу и вытянули из него так много, как только сможете.

— Юнга? Он что, так себя назвал?

— Это мы его так назвали. Кодовое имя: Ю — Юпитер. Я хочу, чтобы вы знали, мы консультируемся с людьми со всего мира. Президент хочет задействовать всех.

— Включая китайцев?

— Особенно китайцев.

— Может, еще и каких-нибудь террористов привлечь? — я, разумеется, сказал это в шутку, но он воспринял вопрос серьезно.

— Ну, не с боевиками конкретно, но мы будет поддерживать связь с парой организаций со Среднего Востока. Так, чтобы и они могли сказать, что участвовали в переговорах. Вы, главное, не торопитесь. Начнем с пары вопросов. Ваша задача — завязать беседу. Оттуда мы и будем исходить.

— Я понял. Мистер вице-президент, я надеюсь, вы в курсе, что расстояние до Юпитера вполне приличное… промежуток между вопросом и ответом составит около часа.

— Мне это известно. Хорошо, что у нас будет время на обдумывание. Но не забывайте: все вопросы исходят от нас. Никакой партизанщины, понятно?

Я-то понял, но мне не понравилось. О чем я и сказал ему.

— В этом вопросе у нас нет выбора, доктор Маршак. Мы ведь понятия не имеем, какие опасности нас могут поджидать. И еще одно, Пит… вы не против, чтобы я к вам обращался по имени?

— Разумеется, нет.

— Так вот, еще одно: для журналистов все вопросы — ваши вопросы. Договорились? Я уверен, вы понимаете, почему мы должны вести дело именно таким образом.

Мы использовали мой мобильник. Из Белого дома мне передали номер, я его набрал и вышел на прямую связь с Юпитером.

— Привет, — сказал я. — Это Пит Маршак. Добро пожаловать в Солнечную систему. Кто вы? Вы действительно живете в системе Юпитера? И чего вы от нас хотите?

С экрана моего дисплея глядела Маргарет Коммаджер. В свое время она была королевой красоты, а сейчас является одним из политических советников президента. Во время переговоров она должна мне ассистировать и передавать вопросы из Белого дома. Все мои разговоры с Юпитером будут доступны в режиме онлайн средствам массовой информации — тут уж ничего нельзя поделать.

— Просто ни на секунду не забывайте об этом, — сказала мне Маргарет. — Вас слушает весь мир.

— Ладно.

— Торопиться не надо. Один-два вопроса за раз. Будем аккуратно продвигаться, чтобы не вляпаться в какую-нибудь крупную неприятность.

Кабельное телевидение и интернет кишели людьми, предлагавшими свои варианты вопросов Голосу. Самый распространенный, разумеется: «Вы Бог?». Другие: «Планируете ли вы вторжения не Землю?», «Как вы выглядите?», «Как долго вы за нами наблюдаете?». А еще: «Откуда вы?».

Дожидаться ответа приходилось один час шесть минут одиннадцать секунд. Ответ появлялся, как и раньше, на десятках языков.

— Приятно беседовать с вами, доктор Маршак, — сказал Голос. — Я являюсь тем, что вы называете искусственным интеллектом. Да, я говорю с вами с одной из лун Юпитера. Кажется, вы именуете ее Ганимед, хотя я не могу этого проверить. Чего я хочу от вас — очевидно. Остановите войны. Прекратите убийства. Учитесь сотрудничать. Живите по шестой заповеди.

Не убий.

На этом все. Никаких объяснений, как этот ИскИн туда попал, и ни слова о его намерениях. Никаких разъяснений, почему оно слушало земные радиопередачи, или же слов о том, что оно будет делать, если боевые действия на Земле приобретут широкомасштабный характер.

Коммаджер наморщила лоб.

— Немного информации мы получили, да?

— Нам надо будет тщательнее продумывать дальнейшие действия.

Я прошелся по списку вопросов, которые мы могли бы задать. «Откуда вы?», «Можем ли мы что-то сделать для вас?», «Почему вы здесь?». Морщины на лбу Маргарет Коммаджер углубились.

— В чем дело? — спросил я.

— Хорошо бы знать, исходит ли от него угроза.

— Почему бы не спросить его самого?

Лоб разгладился, на лице появилась печальная улыбка.

— Вы, Питер, человек не слишком искушенный в политике, да?

Я понимал стремление Белого дома держать ситуацию под контролем. Это раздражало, но имело смысл. Им понадобилось два часа, чтобы разродиться следующим вопросом: «Там есть еще кто-нибудь, кроме вас?».

— Это все, на что они оказались способны? — спросил я Коммаджер.

— Пожалуйста, просто задайте этот вопрос. Умерьте свой редакторский зуд.

Уж и не знаю, как обстояли дела в комнате чрезвычайных ситуаций в Белом доме (если, конечно, президент находился именно в ней), но в Институте SETI все столпились в моем кабинете. И у каждого были какие-то предложения. «Спроси его, намерено ли оно нанести нам визит?». «Убеди его, что здесь, в Центре, мы встретим его с распростертыми объятиями». Я мог слышать необычную активность дорожного движения за стенами института. А еще голоса. Один из сотрудников сказал, что явились федеральные приставы и опечатывают все здания института. Никто посторонний теперь не может ни войти, ни выйти.

Ответ, как и первый, пришел через шестьдесят шесть минут с чем-то.

— Нет никого.

Кем бы ни был этот ИскИн, он один. Мы переглянулись. И стали ждать продолжения, уточнения. Ничего, кроме статики.

— Что ж, — сказала Коммаджер, — кем бы ни был этот парень, он немногословен, да?

Он один. Он ответил на наш вопрос. О чем еще ему говорить?

Мир вздохнул с облегчением, хотя политический обозреватель Рэй Коннер, настаивавший на том, чтобы мы нанесли превентивный удар по Китаю, прежде чем это сделают китайцы, продолжал гнуть свою линию. В «Шоу Чарли Уолкера» он утверждал, что пришельцы просто-напросто нас дурят.

— Мы что, в самом деле должны считать, что они говорят нам правду? — вопрошал он.

Следующий вопрос, который мне передали, звучал так: «Вы Бог?». Я колебался. Я был смущен.

— Маргарет, — сказал я, — но это же безумие. Он сочтет нас либо придурками, либо дикарями.

— Просто спросите его, — ответила она. — В конце концов, огромное количество народа задается этим вопросом.

— Но это же чистое политиканство, — воскликнул я. Хоукинс непрестанно в своих речах упоминал Бога и ссылался на Библию. Поэтому его и избрали. — Это же популизм, и ничего больше.

— Задайте вопрос, пожалуйста.

Я заскрежетал зубами, но просьбу выполнил.

— Вы Бог?

А ведь он уже назвал нас придурками. Оставалось только гадать, что он сейчас про нас подумает.

Ответ, пришедший через надлежащий отрезок времени, гласил:

— Нет.

Мне было интересно, что чувствуют сейчас сторонники президента — облегчение или разочарование?

Из Белого дома поступили очередные вопросы:

— Уважаете ли вы свободолюбивые нации? Планируете ли вы какую-то дальнейшую активность по отношению к нам?

— Полная бредятина, — сказал я Коммаджер. — На первый вопрос оно уже ответило, а на второй ответит простым «да» или «нет», что нам почти ничего не даст.

Коммаджер одарила меня той самой улыбкой, которая тридцать лет назад принесла ей корону Мисс Айовы.

— Правительство не интересует ваше мнение, Питер.

— Черт возьми, Маргарет, раз так, то я напомню вам, что оно выбрало в качестве собеседника меня, а не кого-нибудь из оравы политиканов Белого дома.

Я уселся перед телефоном, открыл крышку, набрал юпитерианский номер.

— Надеюсь, — сказала Коммаджер, — вы не собираетесь сделать то, о чем я подумала.