Апельсинки для Осинкина - Елена Валерьевна Соловьева

— Никто вас ни в чем не обвиняет, — добавил Андрей, усаживая старушку поудобнее. — Не заходили ли к вам в последние дни гости? Званые или нет? Кто-то мог без вашего ведома добраться до наливки.

К слову, все свои запасы баба Шура вылила, от греха подальше. Были ли отравлены другие бутылки, узнать нам не удалось. Нечаянно или нет, но старушка уничтожила улики.

— Незваные гости?.. — удивилась она вопросу Андрея. — Я ж дом-то не закрываю, у меня только радио старое, да телевизор черно-белый. На кой ляд он кому нужен? Может, и заходил кто, пока я на огороде была или в магазин бегала. Наливочка-то на столе стояла, я заранее приготовила самую вкусную. Ой, горе-то какое, го-о-оре…

— Тише, тише, — попытался успокоить причитающую старушку Андрей. — Никакого горя не случилось. Все живы и здоровы. Надеюсь, так и дальше будет.

Бабка Шура согласно покивала. Промокнула краешками платка уголки глаз и плаксиво добавила:

— У меня в мыслях не было, что такое может случиться. Я наливочки да настойки почитай уж лет двадцать делаю, никогда никто не травился. У любого спросите. И Марина брала, и Тоня и даже Марья Петровна по праздникам. Да вы у соседки моей спросите. Она тоже частенько берет. И ничего, живая и здоровая, я б даже сказала, здоровенная.

— Глаша? — удивилась я. — Она разве употребляет?

— Да нет, Глаша девка хорошая, — отмахнулась старушка. — Сама не потребляет. На работу раньше носила. Мы все думали, мужика какого подпаивает. Ждали, когда о свадьбе объявят, да, видать, не срослось. У Грибова как дела пошли под откос, он половину народа поувольнял. Правда, потом многих принял обратно. Но Глашу не взял, вот она и расстроилась. Заедает девка стресс свой. Но не пьет, это я точно знаю.

— Самого Грибова давно видели? — спросил Андрей, прищурившись. Весь он напрягся, точно пружина, готовая к решительному броску. — Вдруг, он тоже к вам заходил или к соседке?

— Чего это ему у нас делать?.. — непритворно изумилась баба Шура. — Никогда не заходил и начинать не надо. Глаза б мои на него не глядели.

— На таком предприятии, как ферма Грибова, наверняка имеется крысиный яд, — продолжил развивать свою мысль Андрей. — Надо бы взять образец для сравнения.

— Ох... — догадавшись, к чему он клонит, баба Шура приложила руку к сердцу и округлила глаза.

— Это лишь предположение, — поспешила заметить я и с укором покосилась на Андрея. Не стоит пугать старушку. Она и без того сильно расстроена. — Не волнуйся, баб Шур, Андрей и Тимур во всем разберутся. Да и полиция местная подключилась. Все будет хорошо, вот увидите. Наверняка это какое-то случайное недоразумение, только и всего.

Я говорила, а сама не верила. Мысль о том, что кто-то настойчиво пытается убрать с дороги именно меня, становилась все навязчивей. До чего сильно нужно желать человеку зла, что не побрезговать отравить полсела?!

С другой стороны, я могла и не попробовать наливку…

В любом случае решение уехать ненадолго, сменить обстановку и окружение было правильным. Оставаться здесь, подвергать риску себя и девочек было слишком опасно.

К слову, Вася с Кларой в силу возраста не поняли, что могло произойти непоправимое, и вовсю радовались предстоящей поездке. Они еще никогда не были на море.

— Будь осторожна, — напутствовал Андрей. — Если вдруг увидишь знакомое лицо – дай знать. Дальше территории отеля не ходи, если что, сразу обращайся к охране. Береги себя и малышек.

— Я буду хорошей девочкой, — пообещала я.

— И мы тоже! — добавили Клара с Васей.

Прощание вышло быстрым и скомканным. В присутствии детей, Андрей позволил себе лишь поцеловать меня в щеку и обнять за талию. Но его взгляд говорил о многом. Еще больше ― то, что он для нас делал. «Суди человека не по словам, а по поступкам», — советовал мне дедушка. Теперь я хорошо понимала, почему. Андрей стал для нас с девочками не просто близким человеком и другом, но и защитником, крепкой и надежной опорой.

Разве можно не полюбить такого?

Глава 40

Эля

Сорваться с насиженного места оказалось проще, чем я себе предполагала. Самым трудным, пожалуй, было прощание с Андреем. А в остальном…

Недолгий перелет — и мы на месте. В аэропорту встретил автомобиль с услужливым водителем. За полчаса он домчал нас с девочками до отеля, в котором нам предстояло провести целых три недели.

Три недели отдыха — это потрясающе!

Три недели без любимого человека — немыслимо…

Я начала скучать по Андрею, едва успев расстаться. Потому с превеликой радостью вспомнила обещание и позвонила ему сразу, как только оказалась в номере.

— Мы на месте, полет прошел хорошо, — поделилась впечатлениями. — Напрасно я переживала, что девочкам будет страшно и некомфортно. Кстати, Вася и Клара передают тебе привет.

Дочки по очереди прокричали в телефон приветствия, но тут же вернулись к оставленному занятию — разделу территории. Наш номер был трехкомнатным с видом на море. Девочки заняли комнату с двухъярусной кроватью и теперь раскладывали свои вещи по шкафам.

— Спасибо тебе за это путешествие, — проговорила я, счастливо улыбаясь. Не потому, что в окна заглядывало яркое солнце, а воздух, пропитанный свежестью морского бриза, будоражил воображение и настраивал на позитивный лад. Слышать голос любимого мужчины было стократ приятнее.

— Я здесь ни при чем, — Андрей все еще пытался сделать вид, что не имеет к нашим путевкам отношения. — Это все Министерство здравоохранения.

Я не удержалась от короткого смешка.

Ну да, конечно. Так я и поверила, будто обычному сельскому фельдшеру выдадут путевки в такое райское местечко. А сам отель больше напоминает хорошо укрепленный замок или даже крепость. Не только по внешнему сходству, но и по назначению. Во всех общественных зонах установлены видеокамеры, а двери номеров открываются с помощью считывателей магнитных полос с кодами. Бдительные охранники зорко следят за гостями и не позволяют посторонним проникать на территорию отеля. На въезде у всех тщательно проверяют документы и осматривают личные вещи. Кому-то такие меры безопасности могут показаться излишними, но для меня в нынешней ситуации это было именно то, что доктор прописал. Доктор Андрей Иванович Осинкин, если быть точной.

— Не верю я в министерство, зато верю в тебя, — проговорила я