Развод. Внебрачный сын мужа - Анна Томченко

буквой «Г». Алиса величественно кивнула словно королева варенья и булок и, я, закатив глаза, щелкнула кнопкой чайника. — Могли бы и разбудить…

Алиса покачала головой, а Матвей все так же пристально наблюдал за мной, явно желая что-то спросить и не выдержала уже я.

— Матвей, ты чего то испугался? Почему не ешь? — я кивнула на бутерброд возле него на столе. Матвей смутился. Поднял глаза, снова спрятал, что-то произнёс одними губами, а потом все пробормотал вслух:

— А вы не будете ругаться?

Я замерла не донеся до мультиварки контейнер с овсянкой и уточнила:

— Из-за чего?

Матвей еще сильнее напрягся и весь пошел пятнами. Я отставила крупу и посмотрела на ребенка. Алиса пришла на помощь.

— Он боялся, что ты разозлишься, что мы без спроса залезли в холодильник и вытащили варенье. А Ещё из-за хлеба. Он был красивым, и Матвей отказывался его есть. А я отломила кусок и сказала чтобы ел!

Алиса нырнула ложкой в банку и зачерпнула варенья. Засунула в рот и вся блаженно растянулась в улыбке.

— Но вы же кушать сели, почему я должна была ругаться? — для меня было нонсенсом, что за такое можно ругать ребенка. Я даже не задумывалась об этом. — Вот разбудить могли бы…

Матвей тяжело вздохнул и у меня сердце снова пошло трещинами. Я догадывалась, что он ответит:

— Просто дома дядя ругался когда я холодильник открывал… — Матвей утёр пижамным рукавом нос и, Алиса, видя назревающую истерику, своей заляпанной ладошкой похлопала его по руке, оставляя смородные следы на бежевом хлопке. А я поспешно отвернулась, стараясь скрыть слезы.

Чудища.

Мерзкие чудища и мрази.

— Моть… — тихо позвала я, сократив имя до мягкого и домашнего прозвища. — Ну у нас немного другие правила. И если ты голодный, то ты должен открыть холодильник и взять покушать. Если я рядом, ты должен сказать что хочешь кушать. Если ты хочешь кушать, тебя за это ругать никто не будет.

Матвей несколько раз судорожно кивнул и шмыгнул носом.

Он стыдился этой ситуации. Скорее всего из-за контраста поведения своего и Алисы. Но и дочь почувствовала и, спрыгнув со стула, подошла к Матвею и обхватила его руками.

— Мама никогда не будет ругать, потому что ты самый хороший. И я самая хорошая… — Алиса прижалась лбом к Матвею и вздохнула.

— И Вика… самая хорошая, — выдохнул Матвей и Алиса кивнула, а у меня наконец-то в мультиварке каша стала готовиться.

В загородной жизни было что-то такое, невозможно душевное, что день здесь тек особенно медленно. У нас не было постоянно орущих гаджетов, а был старый трехколесный велосипед Алисы, на котором она учила кататься Матвея, были старые качели найденные в сарае. Я их подвесила на балке, которая держала тент мангала, была тканевая беседка, которую мы устанавливали с детьми до обеда и которую я тихо ненавидела из-за обилия крепежей. А еще маленький чайный столик, несколько скамеек, деревенское молоко и снова свежий хлеб, который я успела испечь после утренних откровений.

Я так закрутилась, что почти поверила, что сложно и не совсем быстро, но мы с детьми привыкнем ко всему и что-то вынесем из этого опыта. Я так погрузилась в проблемы загородной жизни, что совсем неожиданно поняла, что возле калитки припарковалась черная иномарка.

Сердце пропустило удар. А давление резко подскочило, заставив кровь прилить к щекам. Я сглотнула тугой комок, потому что из авто вышла она…

Глава 35

Ярослав.

— Что, все рассказала твоя болезная? — прозвучал ненавистный голос казалось словно бы в мозгу. Я сжал челюсти, стараясь не заорать.

— Еще слово о моей жене и языка не будет, — коротко заметил я. — А вообще, чтобы я тебя не видел и близко возле моей семьи. Появишься и ты знаешь, у меня слова с делом не расходятся…

Я старался говорить обтекаемо и без явных угроз.

— Напугал кота сметаной, — фыркнула Света, и я низким рокочущим голосом задал всего лишь один вопрос:

— А твой Азат научился не ходить под себя, а?

— Козел! — рявкнула Света и бросила трубку. Я тоже отключился и зажал пальцами глаза. Черт. Как все было неправильно, все коряво и ненормально примерно как и мое состояние.

Я набрал быстро одного из своих помощников и через десять минут у меня в кабинете сидел Лева Соломонов. В молодости его звали просто Соломон. Как того царя, но известен Лева был тем, что умел мастерски находить нужных людей и всегда договариваться.

— Лев, у меня к тебе личное дело будет, — сказал я, стоя лицом к окну и наблюдая боковым зрением за Левой, который к своим сорока расплылся как тесто в кадушке и уже не помещался в офисные стулья.

— Неприличное? — оскалился коллега и я, сморщившись, покачал головой. Даже изменившись и став простым семьянином, растолстевший на тещиных пампушках, Лева все равно оставался тем еще пошляком.

— Ну можно и так сказать… — протянул я задумчиво. — Девка есть. Света Рожкова. Сейчас с каким-то бизнесменом. Узнай все, что можешь про этого чувака. И желательно побольше и погрязнее.

— Шантаж? — усмехнулся Лева, поглаживая свой второй подбородок и смеряя меня подозрительным взглядом.

— Типа того. Но вообще чтобы не дергался. И чтобы знать с кем имею дело.

Лева кивнул и вышел из кабинета, а я сел и стал перебирать по-быстрому варианты строительных и обслуживающих загородные дома компаний. Как? Вика при наличии хороших финансов сидела в старом домике с детьми. Вот как она так мыслила?

Я выбрал несколько подрядных организаций и обзвонил сразу же. Договорился о встрече со вторыми. Надо было создать дом максимально комфортным и чтобы ни жена, ни дети не простыли, когда начнутся холода, а Вика, я уверен, еще и на зиму там окопается. Сейчас сообразит, что делать с кондитерской и начнет скажем печь для всего поселка булки и хрустящий хлеб.

Что было не отнять у жены, она не паниковала, а медленно как улиточка шла к своей цели. Такая упертая улиточка.

Почему-то губ коснулась улыбка, когда я в таком контексте подумал о супруге.

Так вот. Пока Вика будет окапываться в домике, надо этот домик сделать тёплым, сухим, комфортным и пригодным для жизни с двумя маленькими детьми. Надо бы еще с председателем поселка перетереть, но это пока ждёт.

На три было назначено очередное заседание и я, перебрав документы, вышел из офиса. Не успел дойти до машины, как мне дорогу перегородили два амбала. Я возвел глаза к небу и подумал каких только придурков не рожают.

— Семён