Князь: Попал по самые помидоры 18+ - Гарри Фокс

и ужасом, что стало не по себе. Она отвернула голову, резко фыркнув, и я отчетливо услышал ее сдавленное шипение, обращенное больше к стене, чем к кому-либо:

— Бесстыдство… Отвратительно… Как можно… — Ее пальцы судорожно сжали ткань платья у бедер.

Лира, все еще голая, подошла к кровати, ее взгляд скользнул с меня на Ирис, а потом на Элиану. На ее лице появилась хитрая, почти зловещая ухмылка.

— Ох, ледяная принцесса стесняется? — она сладко протянула, ее хвост дернулся. — Или ревнует? Не волнуйся, у господина хватит ласки на всех… особенно если ты будешь хорошей девочкой и присоединишься… к извинению. — Она сделал шаг к Элиане.

— НЕТ! — вырвалось у Элианы, это был не крик, а сдавленный вопль ужаса и унижения. Она отпрянула, будто Лира была раскаленным железом. — Ни за что! Это… это безумие! Я не… не буду! Никогда! — Она метнула на меня взгляд, полный немой мольбы и яростного осуждения: Останови их!

И тут до меня наконец дошло. Лира и Ирис не просто «извинялись». Они привели Элиану как трофей. Как часть своего «извинения». Чтобы унизить ее окончательно. Чтобы поставить на место. Чтобы доказать и ей, и мне, кто тут настоящие хозяйки положения. А «извинение» было лишь предлогом для новой, изощренной формы их войны.

Лира хищно улыбнулась, глядя на панику Элианы.

— Не будешь? — она протянула когтистую руку. — Посмотрим… Господин, прикажите ей… — она обернулась ко мне, и в ее глазах читался вызов. — Скажите этой… гостье… как нужно правильно извиняться перед своим князем.

Ирис, все еще сидящая на мне верхом, прижалась грудью к моей груди, ее губы снова нашли мое ухо:

— Да, дорогой… прикажи ей… — ее шепот был горячим и опасным. — Пусть падет ниц… или… встанет на колени здесь… перед тобой… и перед нами… — Ее рука скользнула вниз по моей груди…

Я посмотрел на Элиану. Она была бела как полотно, дрожала, ее гордая осанка сломана, глаза — огромные, полные слез стыда и безысходности. Это было уже не просто унижение. Это было надругательство.

А потом посмотрел на Лиру — наглую, уверенную в своей победе. На Ирис — ядовитую, использующую страсть как оружие.

Гнев. Чистый, драконьий гнев закипел у меня внутри, сметая остатки хмеля и усталости. Не против Элианы. Против них. Против этого безумия, которое они сами же развязали и в которое втянули третью, против ее воли.

— СТОП! — мой голос грохнул, как удар грома в маленькой комнате. Он прозвучал с такой силой и властью, что даже Лира отпрянула, а Ирис замерла, ее рука остановилась на полпути. Элиана вздрогнула и зажмурилась. — ВСЕ! ХВАТИТ! — Я резко оттолкнул Ирис, заставив ее с недовольным вскриком соскользнуть с меня на кровать. Вскочил на ноги, натягивая на бедра скомканный халат. — Вы с ума сошли⁈ Обе⁈

Я указал пальцем сначала на Лиру, потом на Ирис. Пламя снова заиграло на кончиках пальцев, освещая их потрясенные лица.

— Вы привели сюда Элиану⁈ Против ее воли⁈ Чтобы… чтобы что⁈ Унизить ее? Развлечься? Это ваше «извинение»⁈ — Мои слова резали воздух, как нож. — Вы перешли все границы! Это не извинение! Это… это ПЫТКА! Идиотизм высшей пробы!

Лира надула губы, ее аметистовые глаза сверкнули обидой и злостью.

— Но, господин! Она же… она же оскорбляла нас! Тебя! Она хотела быть второй женой! Она…

— ЗАТКНИСЬ! — рявкнул я, и пламя на пальцах вспыхнуло ярче. Она отступила на шаг, прижав уши. — Она пришла сюда просить помощи! Униженная! Потерявшая все! И вы… вы решили добить ее⁈ В МОЕЙ СПАЛЬНЕ⁈

Я повернулся к Элиане. Она стояла, прижавшись к стене, все еще дрожа, но в ее глазах, полных слез, появился проблеск… недоверия? Надежды?

— Элиана фон Штормгард, — сказал я жестко, но без прежней ярости, обращенной к другим. — Вы свободны. Идите. Сейчас же. В ваши покои. И заприте дверь. Никто не посмеет вас там тронуть. Клянусь.

Она не заставила себя ждать. Как ошпаренная, она рванула к двери, даже не взглянув на меня, выскочила в коридор и исчезла в темноте. Слышно было, как ее быстрые шаги затихали вдалеке.

Я повернулся к оставшимся двум. Лира смотрела на меня с немым укором и обидой. Ирис — с холодной, расчетливой яростью в синих глазах. Тишина повисла тяжелая, наэлектризованная.

— А вы… — я указал на них обеих, — … идите. Тоже. Сейчас. И запомните: если вы хоть раз, ХОТЬ ОДИН РАЗ, попробуете поднять руку на Элиану, унизить ее, или втянуть в свои больные игры против ее воли… — я сделал шаг вперед, и пламя в моей руке выросло, осветив их потрясенные лица жарким, угрожающим светом, — … я вас вышвырну отсюда так, что мало не покажется. Лире — обратно к тетке. Ирис — куда подальше, хоть в шахты. Понятно?

Лира что-то прошипела невнятное, ее хвост бил по воздуху, как плеть. Ирис лишь холодно скользнула по мне взглядом, полным яда, и резко кивнула. Она схватила свое платье (то, что упало с Лиры) и бросила ей. Лира машинально поймала.

— Идите! — рявкнул я в последний раз.

Они ушли. Без слов. Лира — с гордо поднятой головой, но прижатыми ушами. Ирис — как тень, холодная и опасная. Дверь захлопнулась.

Я остался один. Снова. С грохотом сердца, с тлеющим пламенем в руке, с чудовищной усталостью и чувством полного, абсолютного бардака. И с мыслью, что мой идиллический мальчишник утром теперь висит на волоске. Лира обижена. Ирис зла. Элиана в ужасе.

Я плюхнулся на кровать, погасил пламя и схватился за голову. «Спокойствие. Кайф.» — мысль теперь звучала как горькая насмешка.

За дверью послышался шорох и довольное хмыканье. Я поднял голову.

— Годфрик? — позвал я хрипло.

Дверь приоткрылась, и в проеме показалась его широкая, ухмыляющаяся физиономия.

— Я тут, милорд! Все слышал! — прошептал он с восторгом. — Ох и бабы! Ох и сцены! Прям как в лучших тавернах! — Он понизил голос до конспиративного шепота: — Кони готовы. Девицы — тоже. И кошечка — огонь! Рыженькая! Хвост трубой! Всё по плану. Выезжаем на рассвете. Тихо. Как мыши. Пока эти… — он кивнул в сторону коридора, — … не очухались.

Я посмотрел на его простодушное, пьяное от предвкушения лицо. На его абсолютную уверенность в нашем побеге. И вдруг дикий, истерический смех подкатил к горлу. Я сдержал его, лишь конвульсивно дернув плечами.

— Да, Годфрик, — выдохнул я. — Как мыши. На рассвете. И да поможет нам Роксана… и все святые булочки. А теперь… вали. Дай хоть пару часов поспать перед этим… «спокойствием».

Он исчез, тихо прикрыв дверь. Я повалился на спину, уставившись