Нет в лесу страшнее зверя - Маша Ловыгина

голосом успокоила его Алла. — Я готова пожертвовать свою кровь. За десять лет окончательно переродилась. Так сказать, очистилась от любого влияния извне.

— Э… — озадаченно выпучил глаза Геннадий Викторович. — Аллочка, я не ослышался? Даже не знаю, сочувствовать тебе, восхищаться или принести свои соболезнования?

— Себе посочувствуй, охальник, — мелодично протянула она. — Кто ко мне лез в номер пять лет назад в Болгарии?

— Был пьян, потому и перепутал твой номер со своим, — заржал Геннадий Викторович. — Думаешь, уколола? Нет, радость моя, Левка в курсе. Я к чужим бабам не ходок, пусть они и в разводе. Свободных полно.

Полина отвела глаза и закусила губу. Если бы ее мать слышала, о чем они тут беседуют на полном серьезе, то давно бы вызвала психиатричку, наверное. Чтобы сдать их всех скопом на отделение.

Склонив голову набок, Кушнер задумчиво смотрел на бывшую жену. А она, поправив белокурый локон, отвернулась в другую сторону.

— Мне ничего не нужно, благодарю за заботу, — растянув губы в улыбке, Сайганов демонстративно поклонился оператору.

— Андрей может слышать духов и разговаривать с ними. Они… они сами приходят к нему, — сказала Мара. — Вы шутите, а это ведь на самом деле…

Полина видела, как затуманились у нее глаза. И то, как молодая актриса произносила имя Сайганова, как при этом вибрировал ее голос, как розовели щеки, не мог не заметить только слепой.

«Мне не нужен твой колдун», — едва не произнесла вслух Полина.

От этой мысли у нее закружилась голова, и впервые, вместо деревенского мальчишки, перед ней вдруг возник образ Николая. Она покачала головой, пытаясь избавиться от этого видения. Ведь это было странно. И этого не могло быть, потому что…

«Я ведь люблю кого-то другого?…» — удивилась она.

— …кого? — внезапно спросил ее Кушнер, вырывая из задумчивости.

— Что? Что кого? — опешила она, почти уверенная в том, что не могла сказать вслух того, о чем думала.

— Кого мы будем вызывать? — повторил режиссер. — Андрей наверняка задаст этот вопрос, когда выйдет с духами на связь. Так что, давайте решать сообща.

— Послушайте, за этим лесом, там, дальше, — она махнула рукой, — есть старый дом с колоннами. Это усадьба Пажинских, как и сказал Митрич. Когда я была здесь раньше, то не знала этого… Или знала, не помню. Но вот мой отец, конечно же, был в курсе. Иначе, думаю, он бы даже не приехал сюда. Возможно, дух Пажинской еще бродит где-то здесь? — неуверенно заметила Полина.

— Очень жаль, что ваш отец уже отошел в мир иной, — вздохнул Кушнер. — Уверен, нам было бы, о чем с ним поговорить.

— Определенно, — грустно улыбнулась Полина. — Вы бы понравились друг другу.

— Что ж, я так понимаю, пока мы будем довольствоваться тем, что имеем. В конце концов, найдем потом документы, не знаю, летописи… Пока же просто соберем рабочий материал любыми доступными нам методами. Если понадобиться, то возьмем интервью у духов.

Полина пересеклась взглядом с Кушнером и опять подумала о том, что он очень хороший человек. Ведь понимает, что все это не реально, но при этом легко соглашается на любые безумства и не язвит, как тот же Геннадий Викторович.

— А я вас обрадую, — сказала Полина, — материал есть!

— Вы про свою книгу? — скептически приподнял бровь Геннадий Викторович.

Полина уловила в его голосе сарказм, но обижаться даже не подумала, лишь улыбнулась:

— Есть воспоминания отца об этой поездке. Я нашла их, когда собиралась в экспедицию. И вот что я вам скажу, — Полина сделала паузу и обвела всех глазами, — вы просто не представляете, как много все это для меня значит! Я готова встретить духов, леших, кого-угодно, лишь бы понять, что же там случилось. — Она замолкла и обернулась в сторону леса. Скорее всего, эти милые люди ей не поверят. Но какая разница, если они помогут и пройдут этот путь вместе с ней?

— Что ж, тогда вернемся к этому чуть позже, когда закончим с… э… со спиритическим сеансом, так сказать, — решительно заявил Кушнер. — Время у нас есть. Сейчас главное — это сцена в лесу. Живой эпизод! Ничего постановочного: только Андрей Сайганов и, — он торжествующе потер руками, — естественные природные силы во всем своем величии и великолепии. — Откашлявшись, режиссер сделал несколько пометок карандашом в собственных записях. — Это должно произвести впечатление на зрителя.

— Прям форум практической магии и волшебства, — скривился Геннадий Викторович. — Жаль Веньки нет. Посмотрел бы я на его рожу, когда из кустов какой-нибудь лешак выскочит! — заржал оператор и тут же получил ощутимый тычок от Аллы. — Нет, ну а что? Сидит сейчас наш Венечка с этими местными кабанами и водку кушает, пока мы духов по болотам ищем! Поди и искупаться уже успел, лентяй!

— И ты сходи, окунись, — посоветовал Кушнер. — Остынь немного.

— Все, все, молчу! — легко согласился Геннадий Викторович. — Идемте уже скорее, пощиплем себе нервы!

— Тут ты прав, — усмехнулась Алла. — Что-то и мне стало немного боязно. Самую малость, — она дунула на выбившуюся прядь волос и тут же оглядела маникюр.

— Не бойся, Алка, я с тобой! Буду сегодня твоим рыцарем! С большой дороги, — заявил Геннадий Викторович и закинул камеру себе на плечо.

— А я, Полина, нарекаю вас Сусаниным! — громогласно объявил Кушнер и положил ладонь на ее макушку.

— Куда ты завел нас, Сусанин-герой? А хрен его знает, я сам здесь впервой! — не удержался от декламации Геннадий Викторович. — и все же, если позволите, я возглавлю наш крестовый поход и пойду первым, как истинный джентльмен! — оператор сделал шутовской поклон, вызвав ухмылку даже у Мары.

Полина была немного обескуражена тем, что группа решила отправиться в лес без всякой подготовки. Но, с другой стороны, а как следовало готовиться?

— Подождите! — попросила она. — Я только сапоги надену. Вдруг там сыро… — добавила смущенно.

— Господи, — закатила глаза Мара, — мы же не собираемся по болотам лазить!

— Нет никаких проблем, Полина, идите! Мы потихонечку, не спеша, — кивнул Кушнер.

Полина понеслась обратно в деревню, и только приблизившись к дому, огляделась. Летом темнеет поздно, и окружающее виделось еще довольно резко. Но краски дня поблекли, и с виду Ненастьево стало напоминать старую черно-белую фотокарточку с пожелтевшим желатиновым слоем. То, что при свете солнечных лучей казалось естественным, хоть и печальным, сейчас выглядело довольно жутковато.

Полина коротко выдохнула и нащупала ручку двери. По телу пробежала легкая дрожь от одной только мысли, что в деревне она сейчас совершенно одна. Открыв дверь, не раздумывая понеслась внутрь, чтобы первым делом найти свой рюкзак. Пока влезала ступнями в голенища, от нервного возбуждения у нее застучали зубы. И ведь понимала,