Журнал «Если» - «Если», 2006 № 10

Вагон постепенно обгонял ребят. Они увидели меня за стеклами, замахали руками — смеющиеся, прыгучие. Господи, есть же на свете счастливые люди! Как мне хотелось быть таким же! Приходить после школы в нормальный дом, и пусть мне попадает за двойки в дневнике, пусть на меня ворчат: «Опять завалился на диван с книжкой, даже кроссовки не снял! А кто за хлебом пойдет?..» Пусть даже подзатыльники иногда перепадают. Если они от мамы — это ведь тоже счастье… Но я про такую жизнь только в кино видел или слышал изредка от ребят, кто попадал под интернатскую крышу не с малолетства, а уже когда все помнится…

Меня тряхнуло от резкого голоса в радиодинамике:

— Господа пассажиры! Поезд прибывает на станцию Ново-Заторск. Возможна внеплановая стоянка протяженностью около двух часов. Просим быть внимательными к дальнейшей информации.

За стеклами потянулись станционные строения…

Мы с Мерцаловым вышли на перрон. Поезд стоял на первом пути, я увидел серое двухэтажное здание с полукруглыми окнами и черными буквами под крышей: НОВО-ЗАТОРСК.

Было много народа, ощущалось непонятное беспокойство. Там и тут краснели ментухайские околыши.

— Ново-Заторск какой-то заср… — выразился Мерцалов. — Его даже в расписании нет.

Рядом оказался юркий дяденька в соломенной кепочке, он охотно разъяснил:

— Потому как путаница в диспетчерской службе. Для сокращения пути вывели состав на Инскую колею, а у них свои планы-законы. Вот и будем куковать…

Опять закричал динамик:

— Уважаемые господа пассажиры. По техническим причинам отправление поезда задерживается. Пассажирам, следующим до Горно-забойска, служба Северо-Заторской железной дороги рекомендует продолжить путь на пассажирском теплоходе, который прибудет в Горнозабойск сегодня вечером. Вы сможете сэкономить время и вместе с этим совершить приятное водное путешествие, полюбоваться речными пейзажами. Предъявив на теплоходе железнодорожный билет, вы получите бесплатное место. Пассажирский причал расположен в трех кварталах от перрона, в конце улицы Магистральной, за Пристанским рынком…

Мерцалов нехорошо выразился в адрес Управления дороги, пассажирского причала и всего белого света.

— Пошли, Стрелок, за чемоданами…

Мы забрали в купе наш багаж. У моего-то — тьфу, никакого веса, а у Мерцалова был увесистый баул (я малость позлорадствовал). И пошли мы по улице Магистральной, среди унылых кирпичных домов. Она привела на площадь, где за длинными дощатыми столами небритые дядьки и объемистые тетушки торговали всякой снедью. На крайнем прилавке я заметил настоящие арбузы. Даже сбил шаги и заморгал. Откуда они в такую-то пору? Мерцалов прикрикнул на меня: не тормози, мол.

Но оказалось, что и он разглядел арбузы. На пристани, у трапа, ведущего к борту «теплохода» — довольно обшарпанного катера «Речник-3», — Мерцалов забрал у меня чемоданчик и сунул мне крупную коричневую деньгу.

— Я сейчас буду оформлять места. А ты сгоняй обратно, купи арбуз. Хочется небось? Вот и мне. Выбирай, чтобы зрелый был… Понял, Стрелок?

— Понял, Ефрем Зотович!

— И не вздумай сдачу замылить… Жми!

Я нажал. Стуча ботинками по мосткам, домчался до прилавка, углядел там большущий арбуз со съёженным хвостиком, щелкнул по нему:

— Спелый?

Горбоносый дядька возвел глаза:

— О чем говоришь, мальчик! Самый спелый на свете! — Он три раза ткнул в полосатый бок похожим на гладиаторский меч ножом, выхватил из арбуза рубиновую пирамидку. — Смотри сам!.. Сдачу держи…

Я запихал в карман комбинезона кучу бумажек и мелочи, прижал арбузище к груди и, выгибаясь от тяжести, засеменил к пристани…

И, глянув поверх арбуза, увидел уж-жаснейшую картину. Катер уже отвалил и был метрах в двадцати от причала. Ефрем Зотович Мерцалов тянул к берегу руки, перегибался через поручень, который загораживал выход, и голосил:

— Ребенок у меня! Ребенок на пристани! Швартуйтесь назад, сволочи!

Но матросы никакого ребенка не видели, а капитан разворачиваться, конечно, не хотел. Наверное, и без того опаздывал.

В первые полминуты мне было смешно. И опять я позлорадствовал. Но почти сразу очухался: у меня-то положение в десять раз хуже, чем у «господина воспитателя». Ампула-то не со мной, а с ним. И если я потеряюсь, через месяц — кранты Стрелку!

Я вытянул шею над арбузом и заорал:

— Мне-то что делать?!

Мерцалов закричал в ответ, и я разобрал только: «…на вокзале!».

Что «на вокзале»? Возвращаться на вокзал и ждать Мерцалова там? Или самому добираться в Горнозабойск? А как добираться? Я с перепугу перестал соображать. Не выпуская арбуза, кинулся вдоль берега — в ту сторону, куда уходил катер.

— Ну, что мне делать-то?!

Однако ответные вопли Мерцалова были уже совсем неразборчивы. Все-таки я некоторое время бежал еще — просто не знал, что, кроме этого, делать. Наконец я споткнулся на прибрежном песке и полетел вперед носом.

Песок был не твердый, но все же я крепко треснулся животом и коленями. Арбуз же — и того крепче. Он усвистал вперед, как бомба, срикошетил, взмыл опять и на излете, в воздухе еще, развалился на три части. Они все упали на песок удачно, мякотью вверх.

Удар привел меня в чувство. Будто встряхнул мозги и поставил их на место. Я сел и стал думать, что ничего страшного не случилось (за исключением расколотого арбуза). В том, что я отстал от катера, моей вины нет вот ни настолечко. Не надо было Мерцалову посылать меня на рынок. Пускай теперь пляшет на палубе и думает, как быть. Это его, Ефрема Зотыча, проблемы. А мне-то что? Рано или поздно меня все равно найдут. Потому что я им нужен. И прививку сделают, никуда не денутся. Впереди еще почти месяц. А то, что случилось, называется приключение. Переживать приключения — в сто раз лучше, чем торчать в интернате или какой-то клинике на строгом режиме. Как пойдут события, пока не ясно, однако все равно как-нибудь пойдут. И незачем их торопить…

Поразмыслив так, я решил, что для начала следует съесть арбуз. Не пропадать же добру! Тем более, что пробовать арбузы мне приходилось ох как нечасто…

Я поднял красный искрящийся кусок, ухватил мякоть губами. И тихонько застонал от удовольствия. А когда, облизываясь, глянул из-за куска, увидел четыре исцарапанные ноги в одинаковых ременчатых сандаликах.

Тогда я поднял глаза.

Рядом стояли двое ребятишек — мальчик и девочка лет семи-восьми. Оба рыжеватые, круглощекие и со вздернутыми носами. Щеки и ноги у них были перемазанные, однако одёжка из ярко-зеленого трикотажа — чистая, новенькая даже. Видно, что не бродячие пацанята, домашние. На девочке была плетеная бейсболка со вздернутым козырьком, на мальчике треуголка из газеты. В ярких, как пузырьки с синькой, глазах было полным-полно интереса и ни капельки боязни.

Девочка поправила бейсболку и спросила:

— Ты его нечаянно грохнул? Или нарочно?

— Конечно, нечаянно. Зачем бы я стал нарочно…

— Как зачем? Чтобы съесть поскорее, — деловито разъяснил мальчик.

— Нет, я не хотел поскорее. Просто запнулся…

— Ты сильно расшибся? — серьезно спросила девочка (заботливая какая!).

— Не сильно. Только вот арбуз…

— Тут уж ничего не поделаешь, — рассудил мальчик. — Придется тебе его съесть.

— Конечно, придется…

Мальчик поглядел недоверчиво:

— Думаешь, ты справишься с ним?

— Садитесь, помогайте.

Они запросто, будто я их давний знакомый, сели на корточки, взяли каждый по куску. С аппетитом зачавкали. Я тоже. Но долго чавкать без всякого разговора было как-то неловко. И я спросил мальчика:

— А что это у тебя на шлеме написано? Такое название газеты здесь у вас?

По краю треуголки тянулись крупные, старинного вида буквы.

— Да. — Мальчик солидно кивнул. — Это инская городская газета.

— Странное какое у нее имя…

Перевернутые буквы складывались в слова: ПОЧТОВАЯ РОМАШКА.

— Нисколько не странное, — сообщил мальчик, отклеивая от щек арбузные семечки. — Дело в том, что раньше, в лошадиные времена, в Инске была почтовая станция.

Девочка не оценила мальчишкину эрудированность. Покачала головой:

— Ох ты, Толя… «Лошадиные времена»…

— А как еще сказать, если не было машин! — не смутился Толя.

— В эпоху гужевого транспорта, — сказал я, выгрызая изнутри арбузную корку (ребята выгрызали так же). Мальчик возразил:

— Лошадиные времена понятнее…

— Пожалуй, — согласился я. — А почему вы говорите «Инск», «Инская»? Здесь же Ново-Заторск…

Они, кажется, насупились. Чуть-чуть. Мальчик глянул недоверчиво:

— С чего ты взял?

— Видел надпись на вокзале.

Девочка будто пожалела меня:

— Ох, куда тебя занесло… Ты, значит, приезжий?