Разведенка. Как я мужика искала... - Айрин Лакс

выбивает из пачки сигарету, постукивает ею о стол. Мигом подлетел официант:

— У нас не курят.

— Ты видишь, что я курю? — отбивает Алексей. — Нет. Просто привычка.

— Ты бросил? — удивляюсь.

Так хочется спросить бывшего мужа о многом. Во мне бурлит интерес, признаюсь, что соскучилась, жадно считываю в нем изменения, которые видны даже, если смотреть на бывшего мужа вскользь.

Но я заставляю себя сосредоточиться на другом и прикусываю язык: как-никак у нас дочь пострадала.

— В процессе, — качает головой едва заметно. — Давай ближе к делу, — соглашается. — Леська влипла. Коза, блин, дурная!

Перминов нервничает, я натягиваюсь струной.

— Ты была права тогда, — отрывисто произносит Леша. — Когда сказала, что у Леси роман с мужиком постарше. Она закрутила интрижку на работе. Со своим боссом, Селивановым. Он в браке, у него семья, жена, дети.… Двое взрослых дочерей и сын в средних классах школы.

Перминов замолкает, потом вздыхает:

— Мне надо было послать к чёрту мысли, что она взрослая и сама лучше знает, как и с кем ей быть! Надо было вмешаться ещё тогда. Но я не стал.

— Давай мы не будем убиваться сожалениями о том, что стоило сделать. Это бессмысленно. — говорю я.

— Понимаю! — сжимает кулаки. — Леська, дура. Закрутила интрижку. Как я понимаю, первое время они шифровались, потом обнаглели. Их видели вместе на крутой вечеринке, кто-то выложил фото. Жена и до того что-то подозревала, увидев эти фото, совсем озверела. Она выследила Леську.… Отмудохала так, что дочь оказалась на больничной койке.

Бывший муж замолкает.

— У нее выкидыш, Лиз. Врачи пытались сохранить беременность, но у них не вышло.

— Вот чёрт.

— Поэтому я тебя позвал. О таком я говорить не умею… Уж извини, что выдернул тебя.

— Не оправдывайся, — отмахиваюсь. — Конечно, ты правильно сделал, что рассказал мне.

Я так и не рассказала Леше о том, что, когда я просила дочь присмотреть за отцом в больнице, побыть рядом, она отказалась.

Леся выбрала развлекаться со своим хахалем, вместо того, чтобы навестить отца, выжившего лишь чудом.

Может быть, это бумеранг, я точно не уверена. Но знаю, что грош цена таким отношениям, когда тебя ставят перед выбором «если поедешь помогать своим, то между нами все кончено!»

Леся выбрала развлекаться, и это ей аукнулось.

Конечно, мне за нее больно, я места себе не нахожу, но всё-таки в случившемся есть нечто от хладнокровной ответки судьбы.

— Поехали, Леш.

— Поехали, — поднимается он, расплатившись за наш кофе.

Я делаю шаг вперед, он придерживает меня за руку, смотрит в глаза.

— И ещё одно, Лиз.

— Да?

— Леська сейчас выглядит, как чучело! Я не шучу. Женушка Селиванова отмудохала ее до синяков, обрила налысо, местами на голове кожу содрала опасной бритвой. Плюс облила зеленкой.

— Песец!

— Ещё какой. В общем, увидишь на месте Леси зеленую Фиону, не пугайся.

Леша сжимает мою руку и даже накрывает второй, удерживая. Вообще-то это ни к чему, но мне не хочется отнимать руки.

К общей нервозности добавилась дрожь от эмоций, подкручивающих пульс.

— Это все?! Или ещё будут сюрпризы?

— Все. Она места себе не находит.

— Ясно. Жена Селиванова — беспросветная тупица. Муженька бы своего так отмудохала, дура! — бранюсь я.

— Селиванов, как только поднялась шумиха, сразу же собрал всю семью и рванул в Минск, к родне. Их остановили в аэропорту. Жене выдвинули обвинения, заключили под стражу.

— А этот…

— С него взятки гладки. За роман на стороне не арестовывают, Лиз. Иначе бы у нас семьдесят процентов мужиков мотали срок.

Немного помолчав, добавляет:

— Включая меня самого, — ловит мой взгляд, сказав с улыбкой. — Да ладно, Лиз. Ты хотела это сказать, признай.

— Но я решила быть мудрой. Давай не будем не травить друг друга. Что было, то было. Я поняла кое-что. Много лет назад мы вступили в отношения, потом в брак. Это союз доброй воли, а не пожизненное рабство. Понимаю, ты разлюбил, бывает. Насильно мил не будешь…

Мне кажется, в этот момент Леша порывается что-то возразить, но сдерживается.

— Согласен. Брак — это по любви.

Пожалуй, вот и итог наших многолетних отношений.

Сошлись по любви, но в итоге разбежались.

Ладно, не хочу думать о грустном.

Отпустила, не стоит оглядываться.

Нужно быть мудрее и добрее сердцем.

— Поехали к дочери, Леш.

***

— Помнишь, как нас к директору лицея вызывали? — спрашивает бывший муж, пока мы едем. — За плохое поведение. Тогда Леська была заводилой, когда сорвали урок училке информатики.

— Угу. Только сейчас ситуация посерьёзнее.

— Всё-таки мы зря ее баловали. Старались дать ей все, чего не было у нас самих, а в итоге что вышло? Маленькая шалость обернулась большими проблемами… Урок получился слишком жестокий, — немного помолчав, добавляет Леша.

***

Позднее, в больнице

Я стараюсь держать лицо, но, честно говоря, когда ловлю свое отражение в стекле окна или чёрной поверхности экрана смартфона, понимаю, что актриса из меня никудышная: мой шок ничем не спрятать.

Он читается в глазах, в мимике, слышится в голосе…

Дочь выглядит, без преувеличения, ужасно. Лицо опухшее, глаза заплыли. Она сидит в худи оверсайз, на голову наброшен капюшон.

— Он говорил, что брак себя изжил, что жена клуша домашняя, скучная. Выходит, он мне врал. Ещё и на работе отрывался, если я не хотела с ним видеться и не шла ему на уступки.

— Козёл! Почему ты молчала?!

— Я считала, что сама справлюсь и не видела проблемы. Потом он всегда извинялся, дарил дорогие презенты, цветы. Роскошный номер в отеле снимал. Я такая дура! — со вздохом произносит Леся.

Она поднимает на меня затравленный, покрасневший взгляд.

— Прости, мам! — со слезами произносит она, навзрыд. — Я такая злая была тогда. Ерунду говорила! Перенесла свою ситуацию на вашу с отцом, не поддержала тебя…. Простиии!

Моя душа разрывается, сердце обливается кровавыми слезами.

— Дурочка моя, маленькая… — произношу шепотом и обнимаю дочь.

Она падает ко мне в объятия, я сжимаю ее, ужаснувшись, до чего же она худенькая стала, ребра можно пересчитать, позвонки выступают даже через плотную ткань худи. Это не любовник, это кровосос какой-то….

Признаться, я, которая на много лет старше дочери, выгляжу более свежей и гораздо моложе, чем она сейчас. Горе, синяки и