Мой случайный муж - Анастасия Градцева

— А деньги, Глеб? — спросила тогда Маша с непривычным хладнокровием. — Деньги ты успеешь на меня вывести?

— Что-то успею.

— Вот и хорошо. А то я уже испугалась, — рассмеялась она с облегчением.

Я нахмурился, и она торопливо добавила:

— Я буду тебе писать! Обещаю!

Не написала ни разу. На свидания, конечно, тоже не приезжала.

Сначала я с упоением раздумывал о том, как выйду, найду ее и прижму к стене. Крутил бесконечно в голове фантазии о том, что назову ее продажной дрянью и меркантильной сукой, расскажу ей о том, как хреново все терять и остаться без поддержки.

Но время прошло, и отпустило.

И меня — отпустили.

А потом было слишком много дел, чтобы искать бывшую жену. По слухам она стала любовницей какого-то депутата и он увез ее за границу, чтобы трахать там, не боясь огласки на родине. Может, так и есть. Может, вранье.

Мне уже плевать.

Ни на Маше, ни на такой, как Маша, я бы больше не женился под страхом смерти.

«Но ты женился», — напоминает мне ехидный внутренний голос.

И я невесело ухмыляюсь.

Наш брак с принцессой — фиктивная херня. Это нам обоим понятно.

Мне такую, как она, больше не надо и за миллион долларов, а я для нее тупой мужлан. Не то что Яричек, которого она с утра звала.

Я пытаюсь вспомнить, как выглядит сын Горчакова, но никаких картинок в голове нет. Возможно, он просто был слишком мал, когда я еще общался с его отцом лично.

Чувствуя себя идиотом, открываю поисковик на телефоне и пишу «Ярослав Горчаков». Интернет здесь ловит, но слабо, поэтому фотка несостоявшегося мужа принцессы загружается не сразу.

Критично оглядываю его.

Самодовольный хлыщ. Смазливый до тошноты. Ничего удивительного.

Удивительно скорее то, что он пошел против папочки и сбежал с младшей сестрой принцессы. Пытаюсь найти и ее фото, но поиск ничего не дает. Похоже, вторая Левинская не особо публичная персона.

Зато фоток принцессы навалом.

На премьере спектакля, на благотворительном балу, на еще какой-то хрени. И везде она сияет вылизанной искусственной красотой. Аж зубы сводит от этой неправдоподобности.

Гораздо лучше она выглядит в моей рубашке. Растрепанная. Злая. Сонная. Веселая. Испуганная. Разъяренная.

Разная.

Но настоящая. А не как тут.

Зачем-то вспоминаю, как принцесса вчера светила передо мной своей шикарной грудью, и в штанах сразу тяжелеет.

Хочу ее. Трудно не хотеть, когда рядом такая красивая фигуристая девчонка вертится.

«Тогда зачем потрахаться ей предложил?» — ехидно спрашивает внутренний голос. — «Знал же, что она оскорбится и ничего у вас не будет».

Конечно, знал.

Поэтому и сказал так.

Мне не надо проблем.

Мне на надо отношений.

Никаких, ни под каким соусом.

А есть у меня нехорошее предчувствие, что если принцесса окажется в моей кровати, это все усложнит.

Так что завязываем, уважаемый Глеб Алексеевич, на узел то место, куда периодически стекает мозг, терпим еще пару-тройку недель, и если девчонка за это время не находит себе работу, отвозим ее к родителям.

Там уже как раз и развестись можно будет.

Я вдруг вспоминаю, как принцесса возмущалась, что ей при заключении брака присвоили мою фамилию, и не удерживаюсь от ухмылки. Почему-то это приятное чувство.

А может, мне просто нравится бесить ее.

Каждый раз, когда с нее слетает вся эта светская херня и воспитание в стиле «хорошие девочки так себя не ведут», из принцессы просто хлещут эмоции.

Настоящий вулкан!

Как она за топор схватилась. Я тогда просто охренел.

И ведь разрубила эту деревяшку и даже пальцы себе не отхватила. Хотя это скорее исключение из правил. Обычно она наоборот все шишки собирает: и ногу в ручье ушибла, и занозу в палец получила, и солнце ее обожгло так, что чуть кожа не слезла.

Ходячая катастрофа.

Но ведь, что самое удивительное, она не ноет. Во всяком случае потом. Вытащил ей занозу, пластырем залепил — и все, как будто забыла. С ногой то же самое.

И даже после того, как она вся красная, тихо плакала половину ночи от боли и температуры, наутро я не услышал никаких жалоб.

Честно говоря, за одно это принцессу стоит уважать.

Моя бывшая жена с каждой, даже самой незначительной болячкой, картинно укладывалась в кровать, и длилось это не меньше недели. И еще любила звонить мне на работу и слабым, умирающим голосом диктовать, что нужно привезти, чтобы ее порадовать.

И нет, доставки не подходили, это должен был сделать именно я. Лично. Сам купить эту ебучую клубнику.

Смешно, что раньше мне это казалось доказательством любви.

А сейчас я вижу, что это всего лишь дешевые манипуляции.

Я доезжаю наконец до посёлка, захожу в местный магазинчик, где продается все на свете от сала до гвоздей, и там нахожу то, что искал.

Выглядит это, конечно, не особо, и фирма какая-то неясная, но лучше чем ничего.

Покупаю. Сажусь в машину и гоню обратно.

Домой.

Этот дом я выстроил еще тогда, когда все было хорошо. Вдруг ударило в голову желание иметь такое секретное место, куда можно было бы сбежать ото всех, побыть в тишине и покое, проветрить голову, воздухом подышать, поохотиться.

Кто бы знал, что в итоге я перееду сюда окончательно.

Мой огромный коттедж в неоклассическом стиле опечатали и продали. Двухэтажную квартиру в центре Москвы тоже.

Да я бы и не хотел больше там жить. И так жить.

Два года заключения неплохо перетряхивают всю систему ценностей. За решеткой видишь свою жизнь словно со стороны и довольно быстро понимаешь, что