Смерть Созданиям Сумрака: Расцвет - Александр Вольт

Не вывернуты под неестественным углом, кости не торчали. Пальцы рук и ног оказались на месте — все двадцать. Шевелятся и ощущаются.

— Фуф, — выдохнул я, после чего медленно поднял руки и посмотрел на них.

— Фууууф, — снова выдохнул я с присвистом и провел тыльной стороной ладони по лбу. — Таааак, а теперь… раз, — я сел на корточки и начал медленно вставать. В глазах потемнело, как у деда преклонных лет, что слишком резко с кровати встал.

— Два. — Я выставил руки в разные стороны, чтобы не навернуться. Закрыл глаза, вытянул руки перед собой и затем дотронулся указательным пальцем левой руки до кончика носа, и потом второй точно так же. Координация сохранилась. Славно.

Снова открыл глаза.

— Ладно, а теперь, собственно… ГДЕ Я?

«Ты в лесу, идиот», — отозвался внутренний голос.

Ну спасибо за это ценное замечание. Без тебя ни в жизнь бы не догадался.

Я встряхнулся и размял руки. Раз тело вроде в целости, то прохлаждаться не вариант. Надо выход поискать.

«Из леса? Ты рехнулся?»

— С каких вообще пор ты тут говорливым таким стал, внутренний мир, а? Всю жизнь молчал, а тут показать мне все прелести цветущей шизофрении?

«А вдруг ты всегда им был, просто рутинный образ жизни не давал этому проявляться, м??»

— Как-то не задумывался, честно говоря, — задумался я. — И тем не менее, хватит бухтеть под руку! И без тебя голова кругом идет, понять ничего не могу, так что обойдусь без твоих комментариев. Вот!

«Ну и ладно», — отозвался внутренний мир. Обиделся, кажется. Ну да и пусть. Не хватало мне еще гостей в голове. В медкарточке, вон, сказано, что душевное состояние у меня такое, что позавидовать можно. Ну не прямо таким текстом, но сутья ясна. А тут вдруг вылезает такой “комментатор”. Нет уж, браток, сиди смирно.

На окраине опушки росло несколько деревьев, опоясанных ведьминым кругом. Я подошел к ним и присмотрелся; на коре одного из них (не мог сказать, какого — разве что точно не береза) прятались островки мха.

«Запомните! Мох растет на деревьях с северной стороны! Это вам поможет на тот случай, если потеряетесь и нужно будет сориентироваться в пространстве»

Отлично, подумал я, и что теперь с этими сведениями делать? А ничего, руки в ноги и пошел. Как в сказках, куда глаза глядят. Солнце за время моего пути заметно снизилось и уже почти царапало своим краешком горизонт, а я все шагал. Очень надеялся на то, что вот-вот услышу знакомые звуки: шум моторов, гиканье детей на площадке, старушечий говорок на лавке у подъезда. Но ничего этого и в помине не было.

Даже с моей недурной физухой я вскоре начал выбиваться из сил. Пришлось подключить все скрытые резервы, которые здорово помогали в работе, но даже они не бесконечны. И вот в минуту, когда я понял, что щас еще пару метров одолею, а потом свалюсь мешком, появилась мотивация. Где-то вдали сквозь заросли забрезжил огонек. Слабый, едва заметный. Но его мне было достаточно. Пусть затемно, но я добрался хоть куда-то. Если повезет, то в лесу ночевать не буду. Вдруг найдется кто-то сердобольный и скажет: “Будь как дома, путник, я ни в чем не откажу?”

С новой надеждой я рванул к огоньку. Выскочил на глиняную дорогу и замер. Перед глазами была деревушка. Настоящая картинка из учебника истории: рядки домиков вдоль одной широкой улицы. Даже в темноте было видно, что домики неказистые: мазаные глиной стены, соломенные крыши и деревянные окошки с расписными створками.

Странно, думал я, вроде бы даже в самых захудалых деревушках уже есть газ, свет, вода, транспортировочные дирижабли и металлопластиковые окна, а не…

А не косой столб с кое-как прибитой вывеской, на которой от руки кто-то косо намалевал одно слово. Название этого славного местечка. «Гуляево».

Но меня заботило сейчас не плачевное состояние советской провинции, а огонек. Он привел меня в здание у дороги. Так называемую «корчму». Грубо говоря, наша заводская столовка, только здесь тебе могут налить что-то покрепче компота.

Я сунул руку в карман и нащупал хрустящую купюру. Жаль, спортивная сумка с кошельком, ключами, телефоном и прочим барахлом осталась на заводе. От телефона с ключами толку здесь было бы немного, а вот деньги бы пригодились.

Помятая сотня смотрела на меня с унынием. Двумя своими ноликами. По миру с ней не пойдешь, но и пожировать не получится.

Хотя, сперва… сперва, пожалуй, нужно бы поточнее выяснить, где я. Куда могла вынести эта брешь во времени и пространстве из Сашкиного аппарата? Судя по названию, кхм, населенного пункта, мы все еще в родном Союзе, товарищ Богданов. Только наш человек, русский, мог назвать столь задрипанное село именем “Гуляево”. Да уж, разгуляйся не хочу.

План не идеальный и даже не очень хороший, но другого выхода я не видел. Придется побеседовать с аборигенами, а там, может, что и завяжется. С этой мыслью я подошел к двери корчмы и отворил ее.

Глава 2

Сразу на входе обратил внимание, что как-то зыркают местные на меня… нехорошо. Как на инопланетянина, что ли. Сами одеты в какие-то лохмотья; ну, думаю, наверное, все глубоко деревенские так одеваются. Работа, поди, обязывает. Я-то сам ни в колхоз не выезжал, ни на уборку урожая, а как закончил ПТУ, да как пропал батя, так и трубил пять лет от гудка до гудка, никуда не уходя.

И вся эта ситуация мне казалась до ужаса дикой. Неужели в нашей необъятной стране действительно есть такие места, где вода в колодцах, и ни одного столба ЛЭП. Газораспределения тоже не видать. На чем же у них свет держится, подумал я, толкая деревянную дверь. Неужели на…

— …лучине, — сам за собой закончил я.

И правда. Под низким потолком болталось подобие люстры — железный обод, в который понатыкали лучин и тонких свечей, да еще лист металлический присобачили, чтоб зола за шиворот почтенной публике не сыпалась.

Я когда-то давно читал в школе, что в истории человечества был Медный Век, Железный, Бронзовый… Вот если не брать во внимание этот лист, то здесь пока царил деревянный век. Пол, стены, столы, стулья с кручеными ножками, широкая стойка — тут не одну рощу на все это “убранство” извели. За стойкой стоял мужичок с седыми усами и лениво вытирал тряпицей чашку. Тоже деревянную.

Из всего интерьера выбивалось только одно. Здоровенный портрет на дальней стене. Почему-то при взгляде на него на память пришло выражение “в