Развод. Я его так любила - Анна Грин

ты от чего-то решила, что в последний момент надо взять меня на пузо. Ну нет, не выйдет.

Ольга дёрнулась от меня, и я перехватил её за плечо.

— А если ты будешь настаивать… — начал я.

— А я буду настаивать на тесте днк. Я буду настаивать на установлении отцовства. Я буду настаивать на том, чтобы ты мне платил содержание за моего ребёнка, потому что я не собираюсь смотреть, как какая-то престарелая клуша будет кататься, как сыр в масле, а я должна буду жить на одну зарплату со своим дитём.

Мне кажется, у меня в этот момент сорвало все тормоза, потому что я сдавил пальцы на плече Ольги с такой силой, как будто бы старался переломать ей кости.

— И вообще, чтобы ты понимал от хороших жён мужья не гуляют, от хороших жён мужья не приходят к любовнице и не говорят сделай мне то, сделай мне это. И после всего, что между нами было, я прихожу к выводу, что у тебя жена просто холодное вобла, и тебе хоть как-то, чтобы согреться, ты решил пойти и пососать энергии из какой-то девки, зная, что тебе за эту связь нихрена ничего не будет, оборзевший от вседозволенности мажор. А жена у тебя ни на что не годная клуша, которая за столько лет всего одного ребёнка тебе родила и не смогла больше ни на что тебя раскрутить. Вероятнее всего именно из-за этого сейчас она там, как мумия, себя ведёт, а я виделась с ней. Я видела её. Она даже разговаривать нормально не может, и непонято только что ты в ней нашёл.

Ольгу несло, а я вдруг понял, что из последних сил сдерживаюсь, и все-таки не удержавшись, я взмахнул резко рукой, и ладонь прошлась по лицу.

По её лицу.

Ольга отшатнулась, ударилась плечом об стену, а я хрипло заметил:

— Рот свой держи на замке, а язык всегда за зубами. Если ты считаешь, что имеешь право что-то говорить о моей жене, то в таком случае я имею право заткнуть тебя таким образом, каким считаю нужным. Я все сказал.

Резко развернувшись, я качнулся в сторону двери. Открыл её и вышел на лестничную клетку.

Похер мне нужно к моей жене, к моей Зое.

Глава 25

Зоя

Мне казалось, что у меня безумно мёрзли ступни. И вместе с тем я понимала, что надо как-то выбираться из этой ловушки, из ловушки собственного тела, и нет ничего страшнее, когда всегда подвластная материя становится вдруг абсолютным хаосом.

— Я не знаю, не знаю, пап, — кричала в трубку Роза, и мне хотелось встать, обнять её за плечи, чтобы успокоить. — Нет, пап, пап, я не могу, ну что тебе сказать, приезжай, приезжай!

Следом раздался голос фельдшера:

— Мы сейчас грузимся, едем в больницу.

Роза охнула, я ощутила её тёплые пальцы на своём запястье.

— Мам, мам, — хрипло позвала она, но что я могла сделать, я даже вздохнуть толком не могла. И невозможно было открыть глаза, веки были набитые свинцом, в голове, словно мартышка с тарелками била.

— Простите, а что это у вас здесь? — Раздался незнакомый низкий мужской голос.

— Вы кто. — Резко зазвенел голос Розы.

— Владимир, сосед напротив. Зоя Марковна мне одолжила щётку для чистки снега…

До меня с каким-то запозданием дошло, что это, по-моему, наш нелюбимый сосед, который вообще, можно сказать, не появлялся в квартире, а когда появлялся то у него постоянно то одного, то другого не было, и поскольку большую часть времени я либо работала дома, либо просто была в квартире, то я одна походу его только и знала.

— А что здесь обморок или как? — Зачем-то уточнил Владимир, и я ощутила, как внизу живота опять поднялась пульсация. — Молодой человек, давайте как-то вы самостоятельнее. Ну, нашатырь поднесите к носу, что вы сидите?

А это он уже сказал с каким-то раздражением, не свойственным ему, потому что обычно он обращался очень мягко, с каким-то стеснением.

— Вы давление померили? — снова налетел он с вопросом. — Что вы сидите? Первое, что вы должны сделать, это поднести нашатырь к носу, когда вы приезжаете на вызов к пациенту, который лежит без сознания. Ноги поднимите, ноги ей поднимите. Она ела?

Этот вопрос уже отнёсся к Розе, и дочка дрожащим голосом выдала:

— Я не знаю, я только вернулась с учёбы. Я утром уехала, я приехала, а она вот в таком состоянии. Дверь открыта.

— На неё кто-то напал? — Снова спросил Владимир, и мне безумно сильно захотелось закричать о том, что появился какой-то полицейский, который нёс какую-то чертовщину, что я напала на девку, господи, у меня сейчас даже мозг отказывал, потому что я не могла вспомнить её имени. А потом в нос ударил настолько резкий едкий запах, похожий на смесь смородинного листа и какой-то спиртяги. Я вдруг резко и со всей силы взмахнула рукой и поняла, что этот запах отстранился.

— Вот…

— Но у неё больное сердце, — пискнул Роза, и Владимир, я услышала это по шагам, зашёл внутрь.

— Нет, — почему-то очень достоверно и твёрдо произнёс сосед, и Роза затряслась в истерике.

— Тогда что, что это?

— Это обморок. — Выдал Владимир, и я снова ощутила этот дурацкий запах перед носом. А следующий момент мне показалось, что я хочу уползти от этого запаха, это было настолько ненормально, что у меня казалось, как будто бы тело судорогой сводит, потому что я сжимала теперь уже пальцами кофту свою и старалась вывернуться, чтобы убрать только этот смердящий запах.

Ничего не выходило.

Раз за разом продирая всю носоглотку, заставляя капилляры лопаться в носу, этот запах проникал внутрь, а в горле он начинало першить.

Я открыла глаза и хватанула губами воздух.

— Мам, — взвизгнула Роза, дёргаясь ко мне, но в этот момент фельдшер её остановил.

— Тихо… тихо.

— Мам, мам.

Я снова закрыла глаза, и опять нашатырь это чёртов.

Нашатырь!

Я вспомнила, когда мы приезжали к моей матери на дачу она жаловалась на постоянные скопища муравейников, а я где-то прочитала о том, что нашатырный спирт, разлитый вдоль муравейника, мешает насекомым пробраться наружу. Я не знала, был нормальный нашатырный спирт у матери в хозблоке или нет, поэтому свинтила бутылку, и вместо