Тамбовский изгнанник - Татьяна Анатольевна Нурова

хочешь жить ползи, но делай. Дома он уже огородил угол заранее, и теперь радовался, что хоть этим ему не придется заниматься. Придется конечно какое-то время пожить с курами вместе в одной комнате, и еще ему работа добавиться, за ними убирать, но с другой стороны Никита представил, что бы было, если бы он пошел за ними совсем по распутице и захотел бы купить одного петуха, да еще и черного. Точно бы от подозрений этой тетки до конца жизни не отмазался, надо же, даже здесь в Сибири в такой вроде глухомани и то какие — то сатанисты бродят, вот бы их в болото к кикиморам, сразу бы в церковь побежали, увидев такую нежить. Никита даже сплюнул от злости, сколько мутной людской пены всплывает везде в смутное время.

Выпустив петушков дома в отведенный им угол Никита засмеялся, черный среди них тоже был, ну и хорошо, — отнесу водянику черного и вон того яркого разноцветного петушка, и как раз задобрю, если примет конечно подарок. — А, вот остальных можно и съесть, надоели консервы, даже рыба уже надоела, а скоро ледоход начнется, и рыбы той тоже долго не будет, пока еще река успокоится, — так разговаривая сам с собой Никита.

Постепенно и петушков пристроил и печь растопил, и ужин приготовил, в общем все как обычно.

Сегодня Никита хоть и смотрел кровожадно на петушков, но рубить не стал, сил уже не было, а вот на следующий день на ужин у Никиты получился уже наваристый вкусный суп, он ведь хоть и городской, но с дичью обращаться умел, охотников учили обязательно выживанию в дикой природе.

— А, петух если разобраться та же дичь, — уговаривал себя Никита, когда разделывал петушка, и все у него получилось, особенно когда долго живешь на консервах, кур — это уже деликатес.

С курами жить в доме, ой, как печально, Никита хоть и убирал каждый день, но пыль и вонь раздражали безмерно. С другой стороны, снег начал таять и по селу стало сложно пройти, а уж даже в ближайшую деревню за продуктами то, просто невозможно. Вместо дороги сплошные лужи, внизу которох еще скользкий лед, и местами глубина ям чуть не до макушки, так что Никита терпел, местные его уже предупредили, что они в осаде почти месяц сидят, и все необходимым заранее запасаются. Когда лед на реке прошел, Никита отнес петушков к реке, но не всех, черного дома оставил на всякий случай, и покликал водяника, как учили, стоять ему пришлось долго, тишина кругом, даже рыбьего плеса не слышно. Никита уже решил, что водяник не выйдет, вся нежить с зимней спячки не в настроении просыпается и придется ему еще недельку с петухами жить и уж собрался обратно идти, когда услышал за спиной.

— И чего орешь, чо надо то, придут, орут, без почтения, — проскрипел, прохрипел кто-то очень недовольно.

Никита оглянулся, Водяник мрачный и какой-то опухший, прямо как с похмелья мужичок, глядел на него не ласково, но с интересом. Почему-то Никита сразу вспомнил хозяйку петухов Алевтину, и засмеялся в душе, а произнес торжественно и с поклоном.

— Знаю Хозяин вод что рано пришел, не ко времени, — начал он речь вести, — но я с подарками к тебе пришел, поговорить, попросить, чтоб местных жителей не трогал ни ты, ни девки твои.

— Хм, — выдохнул Водяник с явным ожиданием, — жители то вы есть, только вроде как вы и ненастоящие, вас же нет официально, вы люди без бумажки, и здесь не хозяева что б со мной договор могли заключать.

Никита слегка так обалдел, Водянику то, какое дело до бумажек, вот же бюрократ от нежити, бумагу ему подавай и паспорт с пропиской.

— Ты вроде тоже без паспорта живешь, — не выдержал, и все-таки засмеялся Никита, — а я за местных прошу, и он протянул Водянику мешок с петухами.

— А, рано ты пришел, но приятно, — голос Водяника заметно подобрел, он заглянул в мешок, деловито ощупал петушков, — ты мне еще одного черного петушка принеси через пару недель, и я не только твоих людей не трону, а и рыбку подкидывать буду тебе. — Что уж скрывать, давно мне никто не угождал, да подарков не дарил, приятно, и я в ответ тебе всегда отблагодарю. — Хоть вы и без бумажки, но с уважением.

Никита довольный поклонился, — принесу, обещаю, — сам же старался снова не захохотать, вот ведь нарвался на ученую нежить, может у него в реке там и списки есть, кто права имеет по прописке ему приносить подарки.

Водяник тоже отвесил поклон ушел в воду, держа мешок над головой, — приходи вечерком через пару недель, поговорим, а пока дела, занят я.

У Никиты камень с души упал, он знал, что пришел слишком рано, но Водянику давно жертвы не приносили, и он здесь совсем осерчал, дядька Мефодий говорил, что именно в это время люди и гибнут часто, вот он и поспешил и черного петуха придержал, как чуял. Одного то кура он потерпит еще пару недель, тем более то и толком то дома его не будет, в лес пойдет, а там как еще все сложится, там тоже одни заморочки непонятные.

Через пару дней буквально Никита взялся во дворе порядок наводить, когда дядька Мефодий привел к нему во двор двух незнакомцев. Поглядев как они одеты, Никита сразу сообразил, что они травники. Одежда удобная не маркая, легкая, на поясах ножи, лопатки специальные и у каждого за плечами короб плетеный огромный. Старший из них сделал знак Мефодию, чтоб тот уходил, не мешал. Старик не и не стал задерживаться, тут же и ушел, обещав Никите заглянуть позже.

Старший из травников, не ходя вокруг да около, присел на скамеечку у дома, а Никита сел, напротив него на пенек, на котором дрова рубил и уставился в ожидании, тоже не став заводить разговоры первым. Они к нему пришли, а не он к ним, вот и пускай говорят, что им надо от него, а он послушает. Второй травник сел в сторонке, на небольшое бревнышко, показав, что в разговоре участвовать не будет.

— Слышали мы про тебя охотник Никита, и скрывать не буду, в обычной ситуации мы бы к тебе не обращались, — начал старший травник, не представляясь по имени.

Никита только усмехнулся на такое обращение, видать травников хорошо припекло, что они к изгнаннику охотнику пришли и явно с просьбами.

— Ты уже здесь освоился и понимаешь, какая с этим местом беда случилась, нам