Фиктивный брак с чудовищем - Алина Савельева

к Антонине, потому что сдерживать улыбку уже не хватало ни выдержки, ни актерского таланта.

— Милый, позволь напомнить тебе, что сегодня ты нуждаешься в отдыхе, заботе и уходе, — промурлыкала я как можно нежнее. — Ты ведь можешь остаться дома всего на один день? Мне начинает казаться, что я успела тебе наскучить, не успев даже толком выйти замуж.

Конечно, от Чудовища не ускользнул искрящийся смех в моих глазах, и его губы изогнулись в ответной усмешке.

Бросив взгляд на Антонину, Марк отставил свой кейс на чайный столик и обвил мою талию освободившейся рукой. Второй он продолжил мои начинания в искусстве раздевания мужа и дернул узел галстука. Стянув его через голову, Марк растрепал свою густую шевелюру, и теперь его челка снова падала на лоб.

— Ах ты маленькая… — тихо заговорил Истомин, обхватывая меня теперь двумя руками и прижимая к себе. — Значит, в моем расписании сегодня твоя забота и ласка? Что ж, я готов приступать к заявленным процедурам.

Обжигающий взгляд на мои губы, напрягшиеся сильные руки, теснее прижимающие меня к телу Чудовища, не оставляли места иным вариантам, кроме его желания поцеловать меня.

Марк только склонился к моему лицу, а по моему телу уже разливался жар. Возможно, он лишь продолжал спектакль для Антонины, но я испугалась. Испугалась, что не только тело выходит из под контроля, но и разум. Позволить фиктивному мужу поцеловать себя стало не необходимостью, а неистовым желанием снова испытать его поцелуй. И это пугало меня еще больше, чем подозрение, что Истомин ведет грязную и лживую игру.

— У тебя температура, — быстро вскинув руку, я буквально шлепнула ему ладонью по лбу, останавливая. — Ты весь горишь.

Чудовище, конечно, от такого действия офигело. Но ненадолго. Я успела только отойти от него на шаг и обернуться, чтобы убедиться, что мы остались одни. Антонина проявила свойственный ей такт и деликатно слиняла из гостиной.

— Не вижу в этом ничего удивительного, — ехидно начал Марк намекать, в чем причина его повышенной температуры, и демонстративно уставился на мою грудь.

Мое платье полностью закрывало зону декольте, но Марк смотрел так, словно я была голой. От этого откровенного взгляда моя грудь начала тяжелеть и ныть, будто это Чудовище обладало способностью изводить и мучить меня, даже не прикасаясь.

— Тебе нужно вернуться в постель, — усердно пыталась я не поддаваться на его провокации.

— М-м-м. С каждой минутой предложение остаться дома становится все более привлекательным, — хмыкнул Марк, сбрасывая пиджак и с интересом наблюдая за мной. — При таких условиях, боюсь, я буду близок к переходу на удаленку.

Я же копалась в оставленном Антониной ящичке с лекарствами, совершенно не в силах сконцентрировать внимание на лекарствах. Мои пальцы дрожали, глаза смотрели сквозь упаковки, голова до сих пор кружилась. Что со мной происходит?

— Перестань ерничать! — взмолилась я, потому что находиться под этим сжигающим меня изнутри похотливым взглядом становилось невыносимо. — И раздеваться перестань!

— Я всего лишь закатил рукава и ослабил пару пуговиц, Марусь, — невинно округлил глаза Марк. — Какие же вы, женщины, нелогичные! Ночью раздевала меня до трусов, с утра боишься увидеть без рубашки.

— Я не… — хотела я поспорить, что раздевался он сам, хоть и по моему требованию, но, наткнувшись на насмешливый взгляд Чудовища, передумала оправдываться..

— Что там у нас в меню «Заботы и ухода»? — усевшись на диван и вытряхнув рядом содержимое своего портфеля, поинтересовался Истомин, видимо, устав ждать сюрприз, что я там нарою в ящике.

К моему сожалению, никаких ядов для Чудовищ в аптечке не было. Пришлось довольствоваться уколами в адрес фиктивного мужа.

— Ты в гостиной собираешься лечиться? Мне кажется, тебе лучше вернуться в спальню.

— Мне нужно работать. А в спальне я привык заниматься другими вещами. Гораздо более интимными, чем анализ рынка, — абсолютно не стесняясь, Марк буквально раздевал меня взглядом, не скрывая своих пошлых фантазий. — Впрочем, я согласен вернуться в спальню, если ты наденешь чулки и коротенький белый халатик медсестры.

— Таблетки от приступов сексуальной озабоченности тоже тут отсутствуют, — буркнула я.

— Они и не помогут. Случай запущенный, — радостно оскалившись, отозвался Марк и даже нос от бумаг оторвал, чтобы снова пошнырять взглядом по моей фигуре от груди до задницы.

— Могу мышьяк поискать, чтоб не мучался, — с наигранным сочувствием глядя на Марка, предложила я. — От температуры лекарство пить будешь?

В ящике оказался довольно современный термометр, пикнув которым, я обнаружила, что Марк действительно перегрелся до высокой температуры.

— Тридцать восемь и три, — с недоумением глядя на Истомина, сообщила ему я.

Честно говоря, я впервые вижу человека, а тем более мужчину, который при такой температуре скачет как олень в брачный период. Еще и острить пытается. Нет, Истомин точно Чудовище. Люди просто не способны так держаться, не скулить и не ныть, забившись под одеяло при такой температуре.

— Врет, похоже. Надо губами измерять, — с хитрым блеском в глубине карих глаз уверенно заявил Истомин.

Я должна была почуять подвох, но логика, в отсутствии которой меня обвинили, взяла вверх. Сложно было сопоставить цифры на экране электронного термометра и слишком активное поведение «больного». К тому же Чудовище с бумагами в руках не вызывало опасений. И эта видимость безопасности помогла мне попасть в его ловушку. Сделав шаг к нему, я склонилась над лбом, который мне так любезно подставил Марк.

И в следующую секунду оказалась лежащей на диване, прижатой сверху тяжелым телом Марка. Его губы накрыли мои с такой скоростью, что я не успела и пикнуть. Лишь только выгнулась, насколько могла, вцепившись руками в широкие плечи в порыве сбросить с себя похотливого мужа. Но в результате мои действия только сильнее распаляли Чудовище.

Он глухо простонал прямо в мои губы, почувствовав, как моя спина выгибается дугой, грудь ерзает и прижимается к его торсу, ноготки со свадебным маникюром царапают хрустящую ткань его рубашки.

— Давай избавимся от этого платья? — голосом ниже на пару октав потребовал Истомин, продолжая осыпать мои губы короткими поцелуями.

Но поцелуи были лишь вершиной айсберга. Они безусловно сводили с ума, мешали растуманить мозг и очнуться. Но по-настоящему апокалипсис начал накрывать, когда я почувствовала, как в мою промежность уперлось твердое, горячее, чудовищное…

Я чувствовала, как мое тело откликается на жадные ласки Чудовища. Грудь стала тяжелой и чувствительной к