Трудоголик - Андрей Валерьевич Скоробогатов

разочарованным, а я прямо-таки горел от чувства несправедливости — тут тебе и рабовладельческий строй, и угнетение расовых меньшинств, и ущемление прав детей. Мы вышли из сарая и направились по аллее, Тизири немного подотстала и пояснила, как и обещала:

— Ты неуч, Станислав, скра в подростковом возрасте — абсолютные хищники. Их и сами скра в клетки сажают ещё с древности. Если бы ты их выпустил, они бы тебе быстро глотку перегрызли или руку по локоть обглодали. У них разум только к шести-семи годам вырисовывается. К тому времени его или двурукие на цепь посадят, либо свои приручат и научат разговаривать.

— Так уж вышло, — бормотал в это время комендант. — Что мне после победы в войне довелось жить в усадьбе одного из лучших заводчиков в городе. Эта порода — самая древняя на Скрадо. Своей родословной они восходят ещё к тем двум парам, которые завезли ещё старые гмонни на своих, опять забыл слово, небесных кораблях. Не пропадать же хозяйству!

Прогулка по аллее закончилась у двухметрового забора, увитого плющом. Гмонни уже привычным для меня пинком открыл ворота, и я увидел… его.

Он был шикарен. Длинный узкий нос с языком-жалом, роскошная грива с толстыми, жёсткими волосами, напоминающими гребни дракона. Да, чёрт возьми, и он сам напоминал трёхметрового подслеповатого дракона, со здоровыми когтистыми лапами и похожей на черную ракету головой.

— Илонмаск. Я назову тебя Илонмаск, — проговорил я.

Грешен — был одно время фанатом одиозного бизнесмена, хоть это и весьма не патриотично.

— Три года, мальчик. Уже объезженный. Он ваш, госпожа Тизири.

Тизири посмотрела на меня, поймала мой восхищённый взгляд и коротко, немного нехотя ответила.

— Ладно. Спасибо. Вроде бы породистый. Берём. Упаковывайте. Я подумаю над вашим предложением.

Двое жокеев (интересно, если есть конюхи, то кто они — муравьедюхи?) резво нацепили седло со стременами и уздечку. Первое было лёгким, тряпичным и почти не причиняло неудобств зверю, а последняя представляла собой просто тугое кольцо с поводьями, надеваемое на морду на уровне ноздрей. В этот момент муравьед вздохнул, махнув головой, высунул язык и провёл у меня по щеке. Язык был шершавый, и только лёгкая щетина на щеке спасла меня от ссадины.

— Ну, прокатишься? — вдруг предложила Тизири, усмехнувшись. — В вашем роду, господин сын префекта, были отменные ездоки!

— Легко! — усмехнулся я.

А в следующий миг я слегка напрягся. Что-то мне подсказывало, что сходу освоить езду на муравьедах — или как их правильно назвали? мурлангах? — не так уж легко. Я сидел на лошади только пару раз, бывшая девица уговаривала меня ходить с ней в конную школу, но дальше пары занятий дело не пошло. Меньше всего мне нравилось влезать в седло и вылезать из него — я делал это максимально неуклюже. Благо, в случае с муравьедом седло располагалось достаточно низко, и влезть не составило труда.

— Вам в носках, или без носок? — успел спросить жокей.

— Мне… — начал отвечать я, но не договорил.

Что произошло дальше — я понял не сразу. Кучер протянул мне уздцы, но похоже, за секунду до того, как я успел их схватить, Тизири отвесила мощного шлепка прямо по роскошной заднице моего нового приятеля. А возможно, и подкрепила это каким-то мощным Алгоритмом.

Уздцы я так и не подхватил. Мохнатый Илонмаск на какой-то короткий момент встал на дыбы, взревел, махнул когтистыми лапами, распугав толпу. Затем резво перепрыгнул через ограду, затем, раскидав встречных слуг и охранников скра — через вторую и понёс меня вперёд по оживленной улице.

Глава 13

Поселок

Часть II. Гастролёры

Глава 13. Поселок

[108/10]

Мой зверь двигался здоровыми трёхметровыми прыжками, периодически переходя на рысь. Я обхватил его шею руками, орал, прижался, отчаянно пытаясь дотянуться ладонью и схватиться на поводья — но не выходило, они болтались где-то далеко под мордой, хлестали по руками и никак не попадали в ладонь. Мимо проносились дома, повозки, горожане спешно расступались перед нами. Слышался свисток постового, кто-то даже погнался за нами, но зверь мчался очень быстро.

Перед самым мостом он резко затормозил, испугавшись большой военной повозки. Она стояла между двумя броненосцами, обозначающими блок-пост. Я выпрямился, попытался схватить поводья, но муравьед встал на дыбы, отчего я еле удержался в стременах, затем резво перемахнул через парапет, скатился на пузе по склону и с кучей брызг плюхнулся в воду.

На миг я погрузился под воду, но тут же зверь со мной на спине всплыл, энергично заработал лапами, высоко подняв голову над поверхностью воды.

— Никогда не видел водоплавающих мурлангов! Вам нужна помощь? — крикнули сверху, сначала на языке толнийском, затем на моём родном.

— Нет, спасибо! Всё отлично!

Я наконец-то подхватил поводья, но течение было достаточно сильное, и меня понесло вперёд, зверь не сопротивлялся ему и плыл вперёд, медленно пересекая реку. Высокий берег с одной стороны был затянут колючей проволокой — видимо, по реке проходила граница зон оккупации. Как я понял, он даже какое-то время плыл в верном направлении. Со второй стороны виднелись полупустые пристани. Река была широкой, несомненно, судоходной, только вот лодок почти не было — один лёгкий катер где-то вдалеке, не то паровой, не то на электрической тяге. Я подумал спрыгнуть, доплыть до пристаней, но постепенно мне происходящее начинало нравиться — свежий несмотря на промокшие и медленно замерзающие ноги. Почувствовал какой-то небывалый привкус свободы, что ли.

И только я вспомнил про свободу, как появился знакомый зелёный кружок перед глазами.

— Живой? — Тизири выглядела удивительно-довольной. — Возможно, я переборщила с шуткой, но я слежу, ты не бойся.

— Спасибо, — хмуро прокомментировал я. — Я не знаю, куда-то он плывёт, если что — будь готова меня вытащить.

— Хорошо. Не забывай, сегодня в семь вечера — встреча Межсоюзнической комендатуры.

Звонок завершился. Мурланг явно плыл куда-то вполне осознанно, и мне стало интересно, куда. Фарватер постепенно сужался, берега запирались