Мой случайный муж - Анастасия Градцева

Глава 12

— Какая я? — медленно переспрашиваю я, нашаривая рукой какой-то ковшик, стоящий тут же у зеркала.

— Красная. И злая. — тут же добавляет он, хладнокровно уклоняясь, когда этот ковшик летит прямо в него.

— Сам ты злой! Придурок!

— Хватит орать, принцесса, — морщится он. — Что это у тебя вылезло? Аллергия?

— Именно, — выплёвываю я, едва не плача от того, как все болит. — Аллергия на чью-то тупость! Кто мне сказал, что солнцезащитный крем полная ерунда? Кто мне сказал, что никто еще от УФ-лучей не умер?

— Это от солнца что ли? — недоверчиво спрашивает Глеб, откровенно меня разглядывая. — Да неее, не может быть. У меня такого никогда не было.

Ненавижу мужиков.

Почему если у них такого не было, то значит, что этого в мире вообще не существует?!

— Потому что у тебя шкура, как у носорога! — рычу я. — А у меня чувствительный эпидермис.

— Эпидермис? Это что-то неприличное? — ухмыляется он.

— Дебил! Это кожа! И у меня она, в отличие от твоей, нежная и на солнце реагирует плохо. Смотри, у меня здесь все по одежде сгорело.

Я показательно приподнимаю бретельку топа, демонстрируя полоску светлой кожи, которая на контрасте с полыхающими плечами кажется особенно белой.

— Ничего себе, реально от солнца, — удивленно бормочет Глеб и успевает даже потрогать меня, прежде чем я его отталкиваю, зашипев от боли.

— Дурак совсем?

— А что?

— Больно!

— Сильно?

— Сильно!

— Блин. — Он как-то теряется и неуклюже топчется около меня, как медведь. — А я тебе… ягод нашел. Пока мы с Джеком в лесу гуляли. Хочешь?

— Нет, — мрачно говорю я. — Хочу, чтобы болеть перестало.

— А почему болит? — все еще не понимает Глеб. — Это же типа загар?

— Это типа ожог, — огрызаюсь я. — Вот сунь руку в костер и посмотри, будет тебе больно или нет.

— Так бы сразу и сказала, — хмурится он. — Раз ожог, значит, надо намазать чем-то.

— Прекрасная логика! Только чем? У тебя где-то завалялся крем для поврежденной кожи? — зло спрашиваю я.

— Нет. Только мазь с диклофенаком.

— Ну и все!

Жарко уже не только лицу и плечам, но и как будто всему телу. Такое чувство, будто у меня поднимается температура. И вообще состояние отвратительное: все болит, и хочется плакать.

А виноват в этом исключительно Глеб!

Кто же еще?

— Так, — решительно говорит он. — Давай-ка сделаем так, принцесса. Иди в душ, охладись, а я пока залезу в интернет и посмотрю, что помогает при солнечных ожогах.

— Помогает заранее кремом мазаться! — ядовито шиплю я, но послушно иду в ванную и отмокаю под прохладной водой, которая слегка притупляет неприятные ощущения.

Но когда я вылезаю из душа и привычно пытаюсь вытереться полотенцем, то едва не ору от боли. На обгоревшей коже махровая ткань ощущается как наждачка.

А еще снова надеть на себя топ просто нереально, потому что меня передергивает при одной мысли о том, что сейчас в мои ноющие плечи вопьются эти узкие бретели.

Пригождается рубашка Глеба, которая до этого была у меня на бедрах, чтобы прикрывать длину шортов, а сейчас я накидываю ее сверху как халат. И со страдальческим видом иду в комнату, где вчера спала.

На кровати уже сидит Глеб и в руках у него банка с чем-то белым.

— Что это? — моментально настораживаюсь я.

— Сметана! — объявляет он.

— Я в шоке. Ты вообще можешь о чем-то кроме еды думать?

— Могу, — ухмыляется он и бросает красноречивый взгляд на мои ноги. — Но это не для еды. Это чтобы мазать ожог.

— Сметаной? Ты нормальный вообще?!

— Это народное средство, — уверенно говорит Глеб. — Я в интернете прочитал.

— Ну давай попробуем. — Я с сомнением разглядываю сметану, которая по виду и густоте скорее напоминает масло.

Зачерпываю ее пальцами из баночки и размазываю по лицу. И как ни странно, реально становится легче. Сметана похожа на крем, она такая нежная и прохладная, что даже боль немного притупляется.

— Лучше? — спрашивает Глеб, который продолжает на меня смотреть, и я вдруг чувствую себя ужасно неуютно под его взглядом.

И так лицо все красное, так еще и эта сметана…

Я как колхозница. Только хуже.

Никогда не думала, что буду рядом с мужчиной выглядеть таким страшилищем. И пусть у меня на этого мужчину нет никаких планов, все равно это ужасно неловко и унизительно.

— Спасибо, — буркаю я. — Все. Иди. Я дальше сама разберусь.

— Уверена, принцесса?

— Уверена! Иди уже! — психую я.

Когда дверь спальни за ним закрывается, я сбрасываю рубашку, мажу сметаной лицо, шею, декольте, плечи… Остается только спина. И вот туда мне никак не дотянуться.

Я тянусь рукой, изворачиваюсь, как гимнастка, но обожженную кожу тянет, и это больно.

Чертов топ с открытой спиной!

Надо было эту дурацкую рубашку не на пояс завязывать, а сверху надевать. Вместо накидки. Или вообще на солнце не выходить.

Дверь спальни резко распахивается.

— Я тебе принес…

— Уйди! — взвизгиваю я, прикрывая руками грудь.

Правда, третий размер ладонями не прикроешь. Особенно такими узкими, как мои. А вот если это будут огромные лапищи Глеба…

Господи, о чем я вообще думаю?!

— Я тебе таблетку обезбола принес, — говорит он с непроницаемым лицом. — И воду. А ты спину специально не намазала или не достаёшь?

— Не достаю, — цежу я сквозь зубы.

— Помочь?

— Нет!

— Значит, помочь, — кивает Глеб и заходит в спальню. — Не бойся, я не смотрю.

— Врешь, — хмуро говорю я.

— Вру, — соглашается он без тени смущения. — Поворачивайся, принцесса.

Я даже не спорю: быстро встаю к Глебу спиной. В основном для того, чтобы он не пялился на мою грудь. Уж слишком откровенно он это делал, только что не облизывался.

Но