Человек государев - Александр Горбов

— Увы, — месье Дюк категорически помотал головой. — Раньше никак не получится, милль пардон! И кстати, месье. Коль уж вы зашли, окажите мне любезность. Напомните месье Гржевицкому, что форма, которую он требовал пошить в кратчайший срок, дожидается его вот уже больше месяца. Так же, как ваш покорный слуга — оплаты за эту форму. Я трижды отправлял посыльного на квартиру к месье Гржевицкому и получал заверения, что он вот-вот, буквально сей же час явится за формой! Но, видимо, месье Гржевицкий заблудился по дороге, в нашем огромном городе это немудрено. Если встретите его где-то по пути или в вашем достославном учреждении, напомните, что срочный заказ давно готов.

— Месье Гржевицкий? — переспросил я. Знакомя меня с сотрудниками, Саратовцев называл их фамилии, ничего похожего на «Гржевицкий», кажется, не звучало. — А кто это, как его имя? Я в Коллегии человек новый, сегодня первый день.

— Как, вы не знаете? — месье Дюк всплеснул руками. — Надо же! А Аркадий Теодорович уверял меня, что важнее него человека в Коллегии нет. Месье Мухин без месье Гржевицкого шагу шагнуть не может. По каждому вопросу советоваться бегает, ву каперне? Неужели мог бедный портной не пошить форму в долг такому серьёзному человеку?

— Постойте. Вы сказали, Аркадий Теодорович? Коллежский секретарь, чуть постарше меня?

«Видимо, тот самый многократно поминаемый Аркашка», — прокомментировал Захребетник.

— Да-да, — немедленно подтвердил вывод месье Дюк. — А говорите, что не знаете!

— Только со слов коллег, в присутствии его сегодня не было. Вы не единственный, кого господин Гржевицкий обделяет вниманием. Службе тоже достается.

— Ясно. — Месье Дюк погрустнел.

А меня вдруг осенило.

— Послушайте. А этот Аркашка… то есть, месье Гржевицкий — он моей комплекции?

— Примерно, — кивнул Дюк, — в плечах поуже вас. А росту почти такого же.

— Ну так, может, тогда я примерю форму, которую вы сшили для него? Если подойдет, расплачусь прямо сейчас. И вам хорошо, и мне ждать три недели не придётся.

— Гениально! — обрадовался месье Дюк.

Я примерил форму, пошитую для Аркашки. В плечах действительно было тесновато, но месье Дюк заверил, что это ерунда, переделает. К завтрашнему утру всё будет готово в лучшем виде, я могу перед тем, как отправиться на службу, заскочить сюда и переодеться.

Расстались мы лучшими друзьями.

Глава 11

По помытому

— Куда по помытому⁈

Новый день на работе начался с грозного окрика уборщицы. Тётка, больше похожая на гренадера в юбке, так гаркнула, что я на пару секунд замер на месте с поднятой ногой. А первым желанием было вспорхнуть над полом и, быстро махая руками, лететь в сторону кабинета. Слишком уж выразительно она держала швабру, будто рыцарь боевое копьё перед атакой.

— Не знаю, как вас по имени-отчеству?

— Серафима Кузьминична я, — ответила она, хмуро глядя на меня из-под бровей.

— Доброе утро, Серафима Кузьминична. Вы уж простите, — я стремительно двинулся в её сторону, — но даже помытые полы не могут помешать мне исполнить мой долг. Я поклялся государю служить, и никакой, никакой, вы слышите, пол, не помешает мне войти в кабинет и приступить к работе!

С этим словами я проскочил мимо неё и нырнул в кабинет. Дверь, к счастью, была не заперта, хотя внутри никого не было. Я окинул взглядом пустые столы и вытащил из карманчика круглые часы на цепочке. Без четверти девять, так что ничего удивительного.

По моим ощущениям, новые коллеги не слишком-то стремились работать. Чайные перерывы, перекуры, разговоры о житейских делах. Мефодий Ильич развивал бурную деятельность только в присутствии начальника, причём чувствовал его приближение каким-то шестым чувством, когда даже шагов за дверью не было слышно. А Саратовцев, наоборот, при Мухине мог уставиться в потолок и с хмурым видом о чём-то думать. При этом то закапывался в работу, то сидел с отсутствующим печальным видом или уходил покурить на задний дворик. И не возвращался оттуда по целому часу. Третьего же сотрудника я и вовсе не видел.

Следовать примеру коллег мне было не с руки. Я не собирался сидеть в этом отделении всю жизнь, да и Захребетник имел на меня другие планы. Так что я не стал тянуть время, а сел за стол и принялся разбирать скопившиеся завалы бумаг.

По ощущениям, письма от населения в отделе не разбирали со времён царя Гороха. Раз мне попалась бумажка, написанная лет десять назад, когда я сам ещё был ребёнком.

— Эк вы раненько, Михаил Дмитриевич. — Отдуваясь и утирая вспотевший лоб, в кабинет ввалился Мефодий Ильич. — Проявляете служебное рвение? Похвально, похвально. Я в ваши годы тоже рвался выслужиться, хотел свернуть горы и спасти мир. А потом женился, завёл детей, собаку и канареек. И как-то, знаете ли, успокоился. Мир и без меня стоял, стоит и будет стоять, никуда не денется. А вот душевное и нервическое спокойствие, я вам скажу, никто уже не вернёт.

Он снял сюртук, повесил на спинку стула и принялся выкладывать в ящики стола судки с обедом, принесённым из дома. Отчего в кабинете поплыли вкусные запахи жареных котлет, свежего хлеба и картофельного пюре с маслом. Я непроизвольно сглотнул и глубже зарылся в бумаги. А Мефодий Ильич стал грюкать стаканами, готовясь к утреннему чаепитию.

— Называется сапожник без сапог, — ворчал он, зажигая примус и ставя чайник. — В любом купеческом доме есть магический нагреватель. А мы сидим, можно сказать, на малахите, а вынуждены жечь это старьё. Рискуя, между прочим, устроить здесь пожар и потерять множество важных документов. И это в то время, когда Государь в своём Новогоднем обращении к подданным высказался за повсеместное внедрение полезных изобретений!

— Мефодий Ильич, вы не подскажете мне, как именно поступать вот с такими обращениями?

— Ну-ка, дайте сюда вашу писульку.

Он проверил, что чайник и не думает ещё закипать, нацепил пенсне и взял у меня из рук лист бумаги.

— Так-так, посмотрим, что тут пишут. Ага, жалуются, что соседи шумят ночами, устраивают дебоши и поют похабные песни. — Он поднял на меня укоряющий взгляд. — Голубчик, вы что, сами не видите, что