Заклинатели войны - Ольга Владимировна Голотвина

лесные разбойники и городское ворьё выводят из терпения или военачальника, или градоначальника. Тогда стражники цепляются к тем, кто подозрительно выглядит, и вообще всячески выставляют напоказ своё рвение. Впрочем, это у них быстро проходит.

Гекта на ходу легко поклонилась двум толстым, совсем не грозного вида стражникам у моста через ров. Те в ответ кивнули, не заинтересовавшись спутниками гадалки.

«Вот и хорошо, вот и всегда бы так!» – молча порадовался Стайни.

Эшшу шёл рядом, разглядывая всё вокруг с интересом и без страха.

Стайни с лёгким раздражением подумал, что этого доверчивого жабоглазого простака, видно, совсем не била жизнь. Он в чужом городе, среди чужого народа, который всего три года назад воевал с шаутис. И преспокойно идёт туда, куда его ведут незнакомые люди...

Кстати, а разве не то же самое делает сейчас и он, Стайни?

Беглый каторжник подобрался, с подозрением глянул по сторонам.

А здесь уже не улица. Здесь дома разбросаны, как грибы по поляне. Широкая тропа виляет и вьётся меж ними. И ограды здесь тоже есть – но не каменные и не деревянные, как в городе. Жители Довеска протягивают вокруг своих домишек и огородиков верёвки или ставят палки – а по ним тянутся, свиваясь друг с другом, плети жгучей, кусачей непролазницы. Она жалит даже сквозь одежду! Стайни как-то вечером в лесу вломился впотьмах в заросли непролазницы – ой, хотелось бы забыть! А тут – живые заборы. Конечно, серьёзного вора они не остановят, а вот озорных мальчишек – вполне... К тому же непролазница широкими листьями закрывает от прохожего немудрёные секреты бедных двориков.

Но вот звуки и запахи такая изгородь скрыть не может. Вся улица знает, у кого варится на ужин рыбная похлёбка, а у кого ароматный суп с диким тмином. Все слышат и визгливую перебранку супругов, и сердитый голос матери, скликающей детишек в дом, и закипающую ссору подростков.

Стайни шёл сквозь чужую жизнь, проникался её тайнами.

Тут наверняка все друг друга знают. И вряд ли любят незнакомцев, свалившихся невесть откуда. Но прошедший школу каторги беглец готов был побиться об заклад на свою единственную рубаху: доносить, если что, эти люди не побегут. Хлоди говорил: чем беднее живёт округа, тем больше она не любит стражников и судейских. И вообще власти...

– Нам дальше не по тропе, а напрямик, – махнула Гекта рукой в сторону большого пустыря, на котором, словно обломок гнилого зуба, высилась каменная коробка бывшего дома. – Мимо вот этого погорелого дворца.

– Для вашего Довеска и впрямь дворец, – уважительно кивнул Стайни в сторону развалины.

– Тут жил торговец... – Гекта шла неспешно, не обращая внимания на крапиву, которую приминали её босые ноги. – Он в городе был-то не богаче прочих, а в Довеске решил стать королём. И вёл себя паршиво. Нос задирал, в долг никому денег не ссужал, не давал проходу молодым девкам, слишком много болтал со стражей... – Тут в голосе её зазвучало злорадство. – Да ещё старых людей, сволочь, не уважал. Вот боги его и наказали.

– Молния ударила, да? – робко спросил Эшшу.

Старуха насмешливо покосилась на него, а Стайни весело догадался:

– Ну да, ну да, молния... Взяла молния кремень да огниво, ночью перелезла через частокол – и как ударит!.. Так было дело?

– Именно так и было, – подтвердила Гекта. – Стража ту молнию не нашла, да и не особенно-то искала... А ещё тут частокол был, его после пожара растащили. И остатки крыши тоже – на дрова. Растащили бы и коробку по камешкам, да кладка крепкая... Держитесь-ка от дома подальше, там у стены где-то погреб, в траве не видно... не провалиться бы... А вон впереди зелёная изгородь – та уже моя. Сейчас свернём за угол этой горелой развалины...

Изгородь, оплетённая непролазницей, не отличалась от соседней. А вот зрелище, которое уже не закрывал угол мёртвого дома, оказалось неожиданным.

У широкой, как ворота, калитки стояла повозка, запряжённая облезлой бесхвостой страусихой. Птица-то выглядела убого, зато повозка сияла всеми цветами радуги. Даже среди этого многоцветья выделялись большие буквы: «Бейтер Шарго».

Возле странной повозки стояли два не менее странных человека: толстяк в шутовском костюме с широченной задницей-подушкой, сбившейся набок, и тощая девчушка-подросток с короткими ярко-фиолетовыми волосами. На девчонке был серый балахон, из-под которого выглядывал подол чего-то пёстрого, цветастого.

Вокруг повозки птичьей стайкой прыгали малыши – в лохмотьях, с весёлыми чумазыми мордашками.

– Брысь! – сказала старуха ребятишкам. Те брызнули прочь, словно вспугнутые воробьи.

– Здравствуй, бабушка Гекта, – поклонилась девчушка. Лицо её было бледным, застывшим. На спутников гадалки она, похоже, не обратила внимания.

– Здравствуй, Айри, – негромко и ласково ответила старуха. – Вижу, горе у тебя?

– Да.

– А кто это с тобой?

– По дороге встретила. Зовут – Майс.

Толстячок в это время держал страусиху за повод. Услышав своё имя, он поспешил поклониться старухе. Пернатое чучело улучило момент и попробовало долбануть толстячка клювом в голову. Мужчина с неожиданной лёгкостью увернулся.

– По дороге, вот как? – бросила гадалка на незнакомца острый взгляд. – Ну что ж, любая дорога хороша, когда приводит к цели...

– Если, конечно, это не дорога на эшафот, – весело откликнулся Майс.

– Шутник... Давай заводи Плясунью во двор. Дома поговорим.

И распахнула широкую калитку. За нею Стайни увидел вполне приличный бревенчатый домик. Не хоромы, но и в городе такое жильё не было бы позором для хозяйки.

Толстенький Майс потянул Плясунью за повод – и повозка вкатилась во двор.

Глава 6

Сладковато-пряный запах синей пальмы был везде. Он впитался в ткань тяжёлых золотистых портьер, он реял над огнём камина, он льнул к одежде и коже гостя, вошедшего в комнату.

Запах богатства, благовоние солидности, аромат благосостояния.

Гарраш Дайвенкар старался не смотреть на полки, где стояли статуэтки из драгоценной древесины. Он вельможа (пусть и в изгнании), а не приказчик, допущенный в хозяйские покои. Посмотрел на сокровища, когда вошёл, выразил вежливое восхищение – и этого вполне достаточно.

Но, видимо, он всё-таки выдал свой интерес.

Хозяин сказал мягко:

– Здесь не все фигурки – из синей пальмы. Некоторые ценны работой. Вот этот ягуар вырезан из обычной яблони. Но какое мастерство! Взгляни, господин мой, на эти мышцы под кожей. Он же вот-вот прыгнет!

Ягуар и вправду был хорош, о чём Гарраш сразу и сказал. Но больше