Братство бумажного самолётика - Екатерина Витальевна Белецкая

были образованы не в пример лучше. А здесь, уж прости за прямоту, но мальчишки загнаны в информационный тупик, из которого выхода вообще нет. Да, программу они читают, что есть, то есть. Не очень охотно, но читают. Это при том, что в программе нет ничего, кроме псевдо-патриотической белиберды, от которой нормального человека начинает тошнить через полчаса после начала чтения. Библиотека? Там то же самое, но вне программы. И – про это тебе тоже известно – это уже законы и самой планеты, и страны, точнее, стран, потому что везде одно и то же, просто в разных обертках. Законы о вредном влиянии, о воздействии на юные умы, о негативной информации, и прочее, прочее, прочее. От промытых мозгов братьев спасает исключительно лень, в том числе эмоциональная. Они не воспринимают подобные «правильные» книги, – Берта сделала ударение на слове «правильные», – как нечто, способное вызвать маломальский эмоциональный отклик. Да эти книги и не способны на такое, они могут вызвать разве что отвращение.

– С этим я ничего не могу сделать, – покачал головой Ри. – Нам и так пошли на уступки, позволив разместить здесь часть проекта, и даже я…

– Не прибедняйся, – Ит тяжело вздохнул. – Кто бы мог тебе запретить.

– Могут. Если всё по делу, то вполне могут, – отрезал Ри. – И я ничего не имею против, потому что это как раз правильно: я уважаю такой подход, и такой настрой. Ситуация в этой системе действительно далека от стандартной, поэтому подобные решения я только поддерживаю.

– Ага, хорошо, – покивала Берта. – А с парнями как прикажешь быть? Они прочитали Багрицкого, «Юности моей порыв», потом их перестало тошнить, и они что? Правильно. Усвистали шляться по окрестностям, потому что ничего другого тут делать просто нельзя. Кино? Там то же самое. Если для взрослых, то слегка с романтикой. Марии Львовне, правда, и этого хватает, – Берта невесело усмехнулась. – Человек, он, знаешь ли, любит размножаться.

– И болеть молочницей, – со вздохом добавил Ит. – Так что? Идеи какие-то у тебя есть?

– На счет Амрита есть, он читает много и охотно, – Ри задумался. – А вот эти… я подумаю. Правда. Если инициировать не всех троих, а только его одного, это будет лишено смысла.

– Как ты заговорил, – заметила Берта. – Что же ты так не говорил, когда шил моим мужьям веки чёрными нитками[2], а, гений? Тогда ты решил, что тебя, единственного и неповторимого, вполне хватит, а теперь…

– Боже, как же ты достала меня с этими нитками! – взорвался Ри. – Ну сколько лет это будет продолжаться, а?

– Сколько нужно, – отрезала Берта. – Не нравится? А нам с Фэбом это тогда понравилось, как ты думаешь?

– Всё, хватит, – Ри встал. – Сказал, подумаю, значит, подумаю. Через пару месяцев снова загляну. Коньяк брать?

– Бери, – равнодушно ответил Ит. – Хороший коньяк. В нашей поднадзорной палате такое нечасто встретишь.

– И ликёр тоже бери, – добавила Берта. – И привези мне, наконец, нормальные туфли, я же просила.

– Прости, забыл, – Ри улыбнулся. – Привезу. И сапоги привезу, на зиму. Ит, тебе чего-то надо?

– Сказал бы я тебе, чего мне надо, но ты на это не согласишься. Ничего. Коньяком обойдусь.

– Ладно, – кивнул Ри. – Давайте прощаться, мне еще до корабля через лес, и вообще…

– Ну, пока, – Ит невесело улыбнулся.

– Пока-пока, – поддержала мужа Берта.

– Если что, вызывайте, – напомнил Ри.

– Обязательно.

* * *

Когда дверь за Ри закрылась, Берта выразительно глянула на Ита, но тот в ответ лишь поморщился. Встал, прошелся по комнате, смахивая по пути прослушку, которую, разумеется, Ри раскидал ещё во время их посиделок там и сям. С прослушкой – это была такая своеобразная игра, потому что Ит знал, что прослушку Ри раскидает, а Ри знал, что Ит её тут же снимет. Берта недоумевала – зачем вы это делаете? Ит же как-то пояснил, что это попытка Ри напомнить, кто есть кто, и попытка Ита объяснить, что доказывать что-то гений будет только на своей территории.

– Теперь он будет от нас требовать, чтобы мы их довели до инициации, – с грустью заметила Берта. – Вопрос только, как.

– И зачем, – добавил Ит. Смял в пальцах последнюю «нитку» (Ри идиот, положил «нитку» на видное место, да еще и синюю, по цвету к покрывалу, на которое положил, вообще неподходящую), кинул на пол. – Я этого делать не хочу.

– Я тоже, – кивнула Берта. – Читать… у меня зубы сводит от того, что они здесь читают.

– Не очень понимаю, как может технически выглядеть сведение зубов, но читают дрянь, – согласился Ит. – И, главное, ничего другого же нет! Не осталось! Ты в библиотеке была, и не раз, вот скажи, там хоть что-то стоящее есть?

– Любовные романы в разделе 21 плюс, и это в городской, – ответила Берта. – Ты же знаешь, зачем спросил?

– Это был риторический вопрос, – Ит подошел в двери, прислушался. – Соседи, чтоб их. Так вот, о чем я. Дело не только и не столько в чтении, малыш. Проблема серьезней, чем он думает.

– Ты о чём? – не поняла Берта.

– Да о том, что ни не люди – хорошо, это он понял, и слегка осознал глубину различий, но он не понял главного. Ты догадалась, чего именно он боится?

– Если честно, нет, – Берта покачала головой.

– Берсерк, – объяснил Ит. – Он боится, что братья в какой-то момент слетят с катушек. И небезосновательно он этого боится, я тоже боюсь. Но вот о другом он не догадывается. Или делает вид, что не догадывается.

– Так о чём?

– Да о том, что они – гермо, дорогая, пусть и частично, – вздохнул Ит. – А это, как ты понимаешь, не только берсерком характеризуется. А много чем ещё. Помимо улетевшей крыши и агрессии.

– Ах, вот ты о чём, – Берта помрачнела. – Да… вообще да, ты прав. Берсерка я тоже боюсь, – призналась она. – Особенно в свете Комара и его бандитов. Добром это не кончится.

– Ну, Пятый с Лином до этого так и не дошли, – напомнил Ит.

– У них много лет гормональный фон подавляли, – возразила Берта. – У этих нет.

– Да, у этих нет, – согласился с женой