Няня для сына олигарха. Миссия:выжить - Ария Гесс

со мной. Я планирую взять отпуск, буду ездить лишь на самые важные встречи. И ты… я хочу, чтобы ты была со мной рядом. Артем любит тебя, правда. Может, ты не веришь, но…

— Он любит тебя, Кирилл. И ему не хватает отца.

— Прости, я давно должен был во всём разобраться, — притягивает меня ближе и заглядывает в глаза. — Я всё исправлю, но мне нужна твоя помощь. Поможешь?

— Не знаю, смогу ли. Может Артем изводил меня, потому что я правда ему не нравлюсь?

— Поэтому он лежал у тебя под боком, когда ты собиралась сбежать от нас? — вспоминает с улыбкой.

— Это всегда так. Когда забирают игрушку, дети не хотят ее отдавать. И для этого им необязательно ее любить. Они просто понимают, что она «их».

— Ну хотя бы подумаешь?

— Да, Кирилл. Я тогда пойду… — ощущая неловкость, хочу поскорее скрыться в своей комнате. — Спокойной ночи.

Хочу уйти, но в последний момент он цепляет мою руку и сжимает пальцы. Скользит по ладони, огибает каждый палец, добираясь до мизинца. Скрещивает его со своим, вызывая у меня очередную улыбку.

— Мне кажется, мы с тобой нормально не помирились, поэтому ты такая холодная и отстраненная…

— Мне только ещё одного ребёнка не хватало… скоро точно волос на голове не останется.

— Тебе идут короткие волосы, Эва, — качает наши мизинцы между нами. — Мирись, мирись…

— Тебе не кажется, что это смешно?

— Миримся сейчас окончательно, или буду всю ночь за мизинчик держать! — говорит своим самым суровым тоном.

Вижу, что он едва сдерживает улыбку, и снова смущаюсь.

— Ладно, хватит, мне спать нужно.

— Помирились?

Если я смущена и растеряна, то Кирилл, судя по голосу, наоборот, очень собран и решительно настроен закидать меня аргументами, почему я должна забыть о ситуации с увольнением.

— Простила давно уже…

— Ну наконец-то, — выдыхает хрипло с таким облегчением, что я невольно смеюсь. — Обещаю, больше у тебя не будет поводов собрать свои вещи.

Тут бы я поспорила. Как минимум один повод будет — возвращение тёти.

А затем он тянет меня на себя и обнимает.

— Спокойной ночи, Эва.

28

***

Утром, когда мы с Тёмой провожаем Кирилла на работу, я веду себя словно ребенок, которого впервые выпустили на сцену переполненного публикой зала. Хочется забиться в угол, не поднимая глаз, чтобы не дай Бог не столкнуться с пронзительным взглядом моего начальника.

Тёма как на зло вспоминает вдруг о каком-то сюрпризе для отца и уносится в свою комнату с просьбой дождаться его.

Растягивая края своего свитера, любуюсь ботинками Кирилла, начищенными до блеска. Нет, ну правда. Не работники клининга же их начищают? Похоже сам. Что ж, похвально.

— Я очень рад, что ты осталась, — смотрит на меня с нескрываемым желанием.

— Я тоже…

— И сегодня я приеду пораньше, — многозначительно ухмыляется.

— Уж постарайся…

— Если бы ты знала, как стараюсь…

Кирилл хочет еще что-то сказать, но топот детских ножек по лестнице вынуждает его придержать свои мысли и мягко отстраниться.

Артем бежит к отцу с листочком в руках. Кирилл подхватывает его на руки, принимает рисунок, расплываясь в улыбке и, поцеловав сына в макушку, прощается с нами, а затем уезжает на работу.

Артём же снова уносится в свою комнату к карандашам и краскам.

Расцениваю это как хороший знак. Настроение у него хорошее, моя компания его больше не злит и даже радует, и все свои эмоции он выражает на бумаге яркими цветами.

Не желая отвлекать Тёму от творческого процесса, отправляюсь на кухню сама. Мое же приподнятое настроение выливается в кулинарные шедевры.

Отправляю замаринованную утку в холодильник дожидаться своего часа, заканчиваю с греческим салатом и выключаю куриный суп. Приготовление теста для булочек с изюмом откладываю на вечер и возвращаюсь к ребенку.

Заметив меня, он прячет свой рисунок и обещает показать позже. Но когда он демонстрирует мне свое творение, я не знаю, как реагировать…

Кирилла и Артёма я, конечно же, узнаю сразу. А девушку с пальцами-веточками и длинными желтыми волосами оцениваю вдруг… с какой-то ревностью.

Кирилл не рассказывал о матери сына, да и от Тёмы я ни разу не слышала о ней. Но ведь где-то же она есть?

— Нравится? — не скрывая волнения, косится на меня.

— Конечно! У тебя талант, — спохватившись, хвалю его.

— Только здесь я нарисовал тебе длинные волосы, как раньше были… — прячет виноватый взгляд. — Они же быстро отрастут?

Замираю и практически не дышу, глядя на Тёму. На лице расползается непроизвольная улыбка.

— Конечно, — заверяю его, часто моргая. Будто в глаз что-то попало. В оба. Отчего они чешутся и слезятся. — Но знаешь, мне нравится моя новая короткая стрижка. И папа твой оценил.

— И мне нравится! А давай вместе сделаем подарок папе? — быстро переключается, снова улыбаясь.

Вечером мы встречаем Кирилла с нашим совместным творением. Я даже волнуюсь, будто на экзамене, когда он с интересом рассматривает разноцветную елку, из окрашенных сухих макаронин и щупает белоснежный снег из ваты.

— А это я нарисовал сам! — достает непонятно откуда свой рисунок Тёма и хвалится, пока я за секунду становлюсь такой же красной, как звезда на нашей елке. — Это ты, я и Эва! Ей понравилось, как я нарисовал!

Теперь эту звезду, то есть меня, будто бы поджигают…

Ибо чего кровь так кипит?!

Кирилл смотрит на меня с улыбкой и не отрывает глаз.

— Мне тоже нравится. Очень.

За ужином я радуюсь тому, как быстро с общего блюда исчезает утка. Даже Тёме она приходится по вкусу. А уж от булочек он вообще в восторге.

Когда приходит время для сна, он проявляет инициативу уложить Тёму самостоятельно.

Если бы я не была так впечатлена этой отвагой, то даже радостно улыбнулась бы. Ладно, радостно и с капелькой злорадства...

Сидя на кухне, гипнотизирую взглядом кружащийся белый снег за окном. Спустя час не выдерживаю и тихо заглядываю в детскую спальню.

— Помощь нужна?

— Нет! — кричит на меня шепотом.

Отправляюсь обратно на кухню, едва сдерживая улыбку. А через полчаса выходит и Кирилл.

— Ой, я как раз только чай заварила!

Не успеваю сделать и шага, как он за секунду сокращает расстояние между нами и жадно впивается