Забытое заклятье - Елена Комарова

расширил меню. Теперь студенты входят в него еще и на обед.

– Узнаю старика! А как там... – Валер не закончил вопрос. Его лицо окаменело, глаза расширились, и он согнулся пополам в приступе кашля.

– Ты что? – Шел схватил приятеля за плечо.

Кашель прекратился так же внезапно, как и начался, Валер смущенно улыбнулся, словно извиняясь, и тут же рухнул на пол тряпичной куклой. Слетев со своего табурета, Шел упал на колени рядом с другом, руки замелькали в привычных манипуляциях. К ним подбежал почтенный Ларс.

– Лекаря позвать? – спросил он.

– Я сам врач, – отмахнулся Шел. – Странно, – пробормотал он про себя, – никогда еще не видел такого букета симптомов, и чтобы все одновременно…

Глаза лежащего на полу человека были широко открыты и полны ужаса – похоже, он чувствовал всё, что с ним происходило, но был не в силах ничего сказать или показать. Кожа на лице натянулась и приобрела серый оттенок, темневший с каждой секундой.

– Такое на медицинском не проходят, – Марк отпихнул врача и склонился над Валером. – Только бы не третья стадия…

– Что вы... – возмутился Уикс и попытался оттолкнуть парня, но тот коротко махнул рукой – и врач замер на месте.

– Не мешать! – Его голос каким-то непостижимым образом донесся до самых дальних уголков, пригвоздив всех к месту.

Одной рукой Марк прижал тело больного к полу, ладонь другой с напряженно раскрытыми пальцами застыла точно напротив лица. В прищуренных светлых глазах злость мешалась с противоестественным в данных обстоятельствах научным любопытством.

А дальше произошло нечто, о чем и спустя двадцать лет благоговейно, расцвечивая повествование все новыми и новыми красочными подробностями, рассказывали те, кому то ли не повезло, то ли посчастливилось оказаться в тот день в «Храбром карасе».

С кончиков пальцев сорвались тонкие язычки пламени, застывая прозрачными когтями-саблями. Парень вонзил эти когти в горло Валера Дюпри.

Испуганно закричала женщина, Шел Уикс попытался вырвать друга из лап маньяка, но с ужасом ощутил, что не в силах пошевелиться. Кот Юстас вздыбил шерсть, выгнул спину и зашипел.

Воздух сгустился и застыл.

…И все закончилось. Маг встал на ноги и как ни в чем не бывало начал отряхивать брюки от приставших к ним опилок, потом помог подняться Валеру, на шее которого, разумеется, не было ни малейшей царапины. Оцепенение растаяло, и первым свободой воспользовался Шел – он бросился к Марку, явно намереваясь порвать того на части.

– Да я тебя раздавлю!

Марк вяло отмахнулся от него и без сил опустился на табурет. Его бледное лицо искривилось, как от боли.

– Дайте вина.

Пока, онемев от такой наглости, Уикс хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, трактирщик сделал знак дочке. Здоровенная кружка встала на стол перед молодым человеком, и тот подвинул ее Валеру.

– Выпейте, станет легче.

Спасенный присосался к вину, пока кружку не отобрал возмущенный до глубины своей врачебной души Шел Уикс. Марк потер виски ладонями, тяжело вздохнул и встал. Застегнул пуговицы на куртке и, слегка прихрамывая, направился к выходу.

– Мяу! – раздалось ему в спину.

– Спасибо, тебе того же, – ответил он.

Валер Дюпри нагнал его во дворе.

– Господин... эээ...

– Просто Марк.

– Я хочу выразить вам свою признательность.

– Не стоит.

– Как это не стоит?! – обиделся Валер. – Вы же меня с того света вернули! Что это хоть было?

Маг тяжело вздохнул.

– Черный сап. Редкостная гадость, очень действенная, стопроцентная гарантия летального исхода.

– Как оказалось, не стопроцентная, – улыбнулся Валер, но маг покачал головой:

– Мне очень повезло. Удалось перехватить заклятье на второй стадии и разорвать его. Если бы дело зашло дальше, уже никто не помог бы. – Он умолк, словно обдумывая что-то, затем продолжил. – Вам нужно знать еще кое-что. Черный сап не пристает сам по себе. Это заклятье, которое создается под конкретную цель. То есть, человека. Кто-то решил от вас избавиться, и настолько сильно этого захотел, что не пожалел денег на чары. Стоит черный сап очень дорого.

– Но это невозможно! – ошалело ответил Валер. – Ума не приложу, кому бы это могло понадобиться. У меня никогда не было врагов.

– Если хотите профессиональный совет, – молодой человек усмехнулся, – то поезжайте в Ранкону, на улицу Симона. Проконсультируйтесь с тамошними умельцами, они смогут подсказать что-то полезное. Ну и обратитесь в полицию. Маги Службы заодно проверят, не осталось ли чего... – Валер нервозно уставился на него, и Марк поднял ладони в успокаивающем жесте. – Я уверен, что ничего не пропустил, но лучше перестраховаться.

– Х-хорошо, – кивнул Валер Дюпри. – Сделаю все, как вы говорите. Но все же, как мне вас отблагодарить за спасение моей жизни?

– Никак.

– Это неприемлемо! В нашем роду не принято оставлять такие долги! – спасенный Валер разошелся не на шутку. – Вы спасли мне жизнь, что теперь могу сделать для вас я?

Марк тяжело вздохнул и посмотрел несостоявшейся жертве смертельного заклятья в глаза.

– Послушайте, я очень рад за вас и весь ваш род. Но мне не нужна благодарность, ни ваша, ни чья-либо еще! Я просто сделал то, что должен был.

Валер опустил голову и одарил мага взглядом исподлобья. Упрямец, понял Марк. Такой не отступится. В роду у них не принято!

– Я не привык оставаться в долгу! – отчеканил спасенный и добавил весьма экспрессивно: – Чтоб мне лопнуть!

– О господи… – Марк возвел очи горe. – Ну, ладно. Отдайте мне то, что у вас уже есть, но о чем вы пока не знаете!

– Э-э-э?.. Это как в «Хозяине Дубравы», да?

– А вы читаете сказки?

– В детстве. И нянюшка рассказывала… разные. Хорошо! – Валер торжественно кивнул. – Я подарю вам то, о чем пока не знаю. Слово чести!

– Прощайте, – сказал Марк. – И всего наилучшего.

Глава 1

Окрестности Сантреме, «Медвежий Ручей»

Летняя резиденция королевской семьи раскинулась на залитом солнцем высоком берегу Грежского залива, среди кипарисов и олеандров. Ослепительно-белый мрамор, сдвоенные окна, арки, тенистые беседки и резные скамьи, орнаменты с грифонами и дельфинами, легкость и изящество форм. Это было любимое детище архитектора Славенсона – последнее, что он построил перед кончиной.

Малый дворец сохранился таким, каким его задумал создатель, а Большой