Посланец Солнца, или Молодец из колодца - Владимир Васильевич Радимиров

А что, и давал… Затрещин немало, тычин, щелобанов…

Бывало, и особой милости брательник от него удостаивался — пинка ногою под зад. Ага. Вначале Ваня пробовал было папаше о притеснениях сих жаловаться, но от того толку бывало столько, как от бросанья об стенку горохом. Отстань, отмахивался от заики папаня — не понимаю я твою бормотню, иди, давай вон, гуляй!..

Ваня и уходил прочь не солоно хлебавши.

А через полгода этаких истязаний прознал он про Верану страшную одну тайну. Оказалось, что мачеха его прекрасная на самом деле ведьма была ужасная. Да-да!

А узнал об этом Ваня совершенно случайно. Как-то он в уголке своём копался и составлялку тихохонько собирал. И вдруг он слышит — Верана с Эдгашкой вполголоса переговариваются.

Верана говорит тихо:

— Надо нам этого дебила первым со свету сжить! А потом и папашку Сашку за ним отправить. Хоп — и все его денежки будут наши!

А Эдгашка посмеялся вполголоса, а потом и спрашивает:

— А как ты, мамаша, дурака этого Ивашку хочешь угробить? Он же домосед конченный и никуда, кроме школы, не выходит. А дома, я так полагаю, трогать этого идиота нельзя — нас ещё заподозрят…

— Да имеется у меня один верный способ, — Верана отвечает тоже вполголоса, — Отправлю я его к своей сестре. Она тоже ведьма, только живёт в другом измерении. До того она злая да коварная, что её боюсь даже я. А чтобы Ивашку к ней в лапы отправить, я его в цирк сводить пообещаю или на аттракционах там покататься. Он и раньше меня об том умолял, да я ему всё отказывала…

Похихикали Верана со своим отпрыском заговорщицки, да и удалились восвояси. А потом мачеха Ваньку к себе вызывает и непривычно ласково ему наказывает:

— Ванечка, дорогой ты мой, золотенький! Возьми-ка, дружочек, свой велосипедик да и поезжай на нём к сестричке моей младшенькой. Возьми, пожалуйста, флэшечку у неё с важной одной информацией. Да назадик и возвращайся. Ага?

Ох, и испугался тут Ваня! Всё, думает, вот и кирдык мне настал!

Ослушаться мачеху он ведь не мог, потому что ужасно её боялся. «Ну а ежели пойду я, куда меня посылают, — мозгует в отчаяньи наш бедолага, — то там и конец свой найду моментально. Того и гляди, ещё живьём меня съедят!»

Надо, смекает он, из дому скорее бежать…

— Так вот, — продолжала его Верана поучать, — проедешь по шоссеюшке километриков пять и свернёшь в этом местечке на дороженьку небольшенькую. Увидишь там полюшко скошенное, дружочек. А за полюшком тем аккурат осиночка растёт в три обхватика…

И она на план пути Ване показала.

— Положишь велосипедик рядышком на земелюшку, — всё больше и больше ведьмочка лапшоночки на ушки Ванюшечке навешивает, — а сам три разика осиночку и обойди. Да гляди, не по солнышку иди-то, а супротив солнышка обязательно. А когда будешь идти, то не просто так иди, как болван, а стишочки вот эти вслух почитай. Я тебе написала их тут на бумажечке. Вот какие стишочки…

Прокашлялась Верана и тоненьким голосочком продекламировала странный один куплет:

Вкруг осины я ступаю,

Не кричу и не молчу,

И чудесно попадаю,

Куда сильно я хочу!

— И ты, Ванюшенька, окажешься в таком местечке чудесненьком, что не сравнится с ним даже и Диснейлендик. Понял ты меня, милочек?

Ваня кивнул машинально.

— Вот и славненько! — обрадовалась ведьма коварная, — А теперь ступай, голубочек мой сладенький, давай-ка, ага, ступай-ка!

Сам не свой вышел Иван из дому, сел на велосипед, да и поехал по тротуару. «А куда мне бежать-то? — думает он печально, — Везде же найдут да назад вернут. Эх, пропала моя головушка бедная! Придётся, видно, и впрямь к осине той ехать…»

А тут он смотрит — старушка какая-то с ног долой брякнулась. И подняться-то на ноженьки никак она вишь не может. Слезает тогда Иванушка с велосипедного седла и упавшей бабушке встать помогает. Помог, значит, а сам радуется почему-то и улыбается. И она тоже ему улыбнулася этак ласково, спасибочки парнишечке сказала, да и пошла куда ей было надо.

Потом ехал наш Ваня мимо православного храма. Глядь — бомжик некий замызганный руку к нему тянет. А сам невзрачный такой, неопрятный ужасно, и воняет от него не знамо прямо как. Хотел было Иванушка мимо сначала проехать, но затем передумал и с велика слез. И хоть довольно-таки противно обонять ему было вонищу, но он в кармане всё же порылся и дал чуток мелочи типу тому нечищеному.

А это мурло поганое дарителя даже не поблагодарило: хмыкнул лишь нищий и рожею больше набычился.

Едет Ванята себе далее, по тротуару петляет, прохожих объезжает, и таким способом черты города он вскорости достигает. Смотрит — светофор впереди красным оком засиял. Что ж, подождать малость было надо. Ну, он опять слез с коня своего железного, стоит себе, постаивает, а тут глядь — ещё одна старушечка к светофорчику подгребает. А сама старенькая такая, престаренькая, на ветру аж даже качается.

— Тебе, бабушка, через дорогу небось надо? — спрашивает бабульку Иван, — Давай, я тебе помогу. Бери-ка меня за руку.

Та, естественно, не отказалася, за руку Ваньку хвать, и они без проблем преграду ту миновали.

— Благодарствую тебе, милочек! — говорит божий одуванчик голосочком добрым, — Счастливого пути! Легко педали свои крути. Да про солнышко наше не забывай — оно ведь всем помогает!

Удивился Ванюха, усмехнулся чуток. Наверное, думает, старушка того — умом слегка тронутая. Причём, недоумевает он, тут солнце? Сверился он снова с планом, мачехой ему данным, да и погнал вовсю по дороге.

А километров через пяток воротит он руль влево и по просёлочной уже дороженьке едет. И приезжает вскорости к полю большому скошенному. Смотрит — да вот же она, осина огромная, сразу за этим же полем! Оценил он издали толщину дерева. Да, удивляется, осинища не мала — как есть в три обхвата, если даже и не более. Слез он с велика и в руках его повёл по стерне остроскошенной.

А жарища же наступила! Ой-ёй-ёй! Полдень ведь уже был-то — градусов за тридцать жарынь-то!

Страсть как Ваня пить тут захотел. Добрёл он до середины поля, вбок глянул, а там низинка маленькая пред ним открывается. В той же низинке сруб виднеется деревянный, а в срубе водица, очевидно, была ключевая.

Прислонил Ваня к срубу велосипед, и вглядывается внимательно в своё водное отражение. Почему-то