Медная бабушка - Илона Волынская

дальше уже пошло легче, его требовательный взгляд нашарил ослушника и копьем ткнулся тому в переносицу, - Поговорите, пожалуйста, вот с этой дамой, - слово «дама» в его устах прозвучало ругательством, - …и объясните ей… - шеф на мгновение задумался, - Хоть что-нибудь объясните! – и он заяцем выпрыгнул за дверь, оставляя Романа один на один со старушкой.

Роман покорно поднялся. Демонстрировать обиду не время и не место. Потому что выполнение поручений шефа входит в обязанности аспиранта. Потому что ненавистная должность младшего научного – его единственная работа. Потому что в глубине души все-таки теплилась надежда – на защиту, удачу, преподавательскую ставку, а без благосклонности научного руководителя все это становилось невозможным. Поэтому он подвинул старушке стул и уставился на нее вопросительным взглядом. И в который раз подумал: «Я не мужчина!». Разве может считаться мужчиной вечный мальчик на побегушках без нормальной работы и пристойной зарплаты? Можно быть мужчиной, если тебя только что сожрали с потрохами, а ты без единого слова склоняешь голову и мчишься выполнять указания того, кто тебя как раз и сожрал? Чем старушка-то шефу помешала?

Старушка немедленно помешала самому Роману. Помешала спокойно выдворить ее вон, на что собственно и надеялся дорогой шеф.

- Вы меня совершенно не слушаете, молодой человек! Да это же самое обыкновенное хамство!

Роман внимательно посмотрел в серо-выцветшие, но решительные глаза под седыми кудряшками и в очередной раз смирился с судьбой. Было ясно, что уж ему-то придется выслушать все и даже больше.

От громадных, во всю стену окон, сделанных некогда по так называемому «южному» проекту, тянуло влажно-ледяными струйками сквозняков. Старушенция запахнула пальтишко, такое же белоснежное, как и остальные ее вещи.

- Вы позволите, я закурю? – поинтересовался Роман.

- Что вы курите? – бесцеремонно поинтересовалась старушенция, мельком глянула на мятую пачку в кулаке у Романа, поморщилась, но тут же цепко выхватила сигарету и ввинтила ее в белоснежный мундштук. Внутренне усмехаясь, Роман церемонно подал ей огня – бабка начинала его забавлять.

- Так чем же я могу быть вам полезен?

- Я уже объяснила вашему начальнику, молодой человек! – вскинулась старушка, но Роман лишь вопросительно улыбнулся и она гневно фыркнула, - Хорошо, повторяю в последний раз. Мне нужно знать, сколько стоит личный автограф Александра Сергеевича Пушкина.

Роман подавился дымом и судорожно закашлялся.

- Что, простите? – сквозь кашель выдавил он.

- Автограф. Личный. Александра Пушкина. Вот такая маленькая бумажечка, - на сухонькой ладошке старушенция отмерила насколько маленькая.

- Размеры тут большого значения не имеют, - Роман с сомнением уставился на бабульку. Неужели она хочет сказать, что в ее руках подлинные записи Пушкина? Быть того не может! Впрочем, почему не может? Ездил же когда-то екатеринославский чиновник Андрей Фадеев к начальству в Кишенев и жил там в доме генерала Инзова – в одной комнате со своим молодым собратом Александром Пушкиным. И привез оттуда в подарок любимой жене Елене первые рукописи «Бахчисарайского фонтана» и «Кавказского пленника». И читали их в по сей день сохранившемся особняке на нынешней улице Ленинградской нынешнего города Днепропетровска. Так почему же не могло уцелеть что-то еще? Вот хотя бы клочок бумажки со старушечью ладонь. Завалялся по шкатулкам и старым семейным альбомам и только теперь всплыл? Шеф поторопился от бабки избавиться, так на то он и шеф. Для него сообщения о сенсационных открытиях появляются только на страницах солидных научных журналов. А что сперва эти открытия были пожелтевшими бумажонками на позабытых чердаках, так это ему, ученому козлу, слабо доступно.

- Так сколько же? – старушка нетерпеливо притопнула ногой.

- Ну-у… - неопределенно протянул Роман. Не спугнуть бабку, пока он точно не выяснит, чего тут больше – старушечьего бреда или подлинного открытия, от которого аж кончики пальцев немеют, а пересыхающие губы приходится непрестанно мусолить языком, - Я, конечно, не специалист по оценкам… Дело в том, что наши музеи вряд ли смогут у вас что-то купить, у них на это нет средств. Они бы приняли в дар…

- Дурной тон, делать такие дорогие подарки, - отрезала бабка, а Роман почувствовал, как в душе нарастает радостное предвкушение – кажется, бабка вполне уверена, что обладает чем-то ценным.

- Я сомневаюсь, что и российские музеи смогут…

- Бог с ней, с Россией, - нетерпеливо перебила старушка, - А если заграницей?

- Продажа заграницей – тоже вещь непростая, - Роман откинулся на спинку стула, ощущая себя многоопытным метром, просвещающим трепетно внимавшую аудиторию. Но из спинки торчал гвоздь и ему пришлось выпрямиться. Вот всегда так – стоит почувствовать себя величиной и тут же тебе гвоздь в зад! - Дело в том, что заграницей, - он понизил голос и даже опасливо покосился на дверь, так как собирался сказать вещь для их кафедры совершенно еретическую, - Заграницей Пушкин не считается звездой первой величины. Многие даже широко образованные люди о нем слыхом не слыхивали. Так что если вы хотите получить настоящую цену, надо искать любителя из старых русских эмигрантов. Ну и конечно, многое будет зависеть от того, действительно ли у вас подлинный автограф. Какое там стихотворение?

Со старушки словно слетел весь напор. Она не сдвинулась с места, но казалось, что женщина заметалась, раздираемая на части страхом и желанием узнать, наконец, что за сокровище у нее в руках.

- Это стихотворение… оно… - старушка замялась и решившись, выпалила, - Неизвестное!

«Тьфу, пропасть!». Вот и опять, считай, гвоздем в зад. А шеф-то оказался умнее.

Старушка тут же заметила разочарование, отразившееся у него на лице, и ее страх исчез, сменившись желанием убедить недоверчивого собеседника в бесценности своей находки.

- Поверьте, молодой человек, это Пушкин, самый настоящий Пушкин! Что ж я, пушкинского стиля не отличу! Мой внук, чудный юноша, на филологическом учился, но бросил, знаете ли, все у него дела какие-то, друзья… Он несколько дней назад принес мне конвертик и говорит: «Сохрани, бабушка, пока я не приду!». И нет его, и нет, пропал. Вот я и не выдержала – полюбопытствовала. А там еще конвертик, только старинный совсем. В нем пыль такая, знаете, будто цветок засушенный лежал. И листочек. Я сразу поняла – Пушкин! Подлинный Пушкин! Рука его: что я, пушкинских автографов не видела? И ножка дамская в уголке нарисована. А стихотворение – неизвестное. Я все собрание заново перечитала – нет такого! Может, из черновиков? Так сколько же это стоит?

Роман иронически поглядел на бабку. Да-а, вот вам примета времени. Внучок оставил любящей бабушке имущество на сохранение, а она его тут же в авоську – и на базар, продавать. А