Убить всех плохих людей - Роберт Уралович Ибатуллин

откатывали, их самих банили. Старые названия ещё можно было найти в историях правок, но серверы Википедии переполнялись, и истории правок приходилось периодически отправлять в архив, доступный только админам.

Россия официально приняла новые названия, поскольку того требовали международные географические и судоходные организации, куда она всё ещё входила. Но в 2024 году Роскомнадзор заблокировал Википедию, а в российском клоне Википедии статья о проливе Уунуктуктук хотя бы в скобках упоминала, как он назывался раньше. Так что с Беринговым проливом в России проблем не было. Проблемы были с другим персонажем энциклопедий.

В том же году к 125-летнему юбилею Берии ему поставили памятник на Лубянке. Некоторым это не понравилось («у либерах знатно бомбануло», как выразился министр культуры). Несогласованные попытки одиночных пикетов были оперативно пресечены Росгвардией; лингвистическая экспертиза установила, что посты и комментарии со словами «палач» и «убийца» умаляют вклад юбиляра в Великую Победу и в создание ядерного оружия — главной опоры российского суверенитета. Были возбуждены уголовные дела, десятки человек получили статус иноагентов, сотни интернет-ресурсов с ненадлежащей трактовкой фигуры Берии были подчищены, а отказавшиеся — заблокированы. К тому времени за Тор и VPN уже реально сажали, так что блокировки вполне работали.

Неотцензуренная информация ещё хранилась в бумажных книгах. До них никому дела не было. Но бумажные книги… Мало у кого ещё оставались личные библиотеки, загромождая драгоценные квадратные метры. Издательства снижали тиражи, но расширяли ассортимент, так что государственные библиотеки ежегодно получали тонны обязательных экземпляров мужской боевой фантастики и женского юмористического фэнтези. Приходилось освобождать хранилища от невостребованного старого хлама. Все эти допотопные энциклопедии и устаревшие атласы отправлялись на штабелирование, а то и сразу в макулатуру: торговле требовалось всё больше бумажных пакетов, экологичных и биоразлагаемых.

В 2028 году я получил предписание Роскомнадзора открыть удалённый доступ ко всем своим «устройствам обработки и хранения информации» для инспекции на предмет соблюдения запретов. Видимо, РКН-овский искусственный интеллект занёс меня в список неблагонадёжных из-за каких-то старых постов в ЖЖ. Всё было устроено очень удобно: подробная инструкция на Госуслугах, понятный интерфейс приложения, возможность выбрать подходящее время. Старые энциклопедии всё ещё валялись у меня на ноуте. Перед инспекцией их однозначно следовало убрать от греха подальше: в ЭСБЕ была статья «Кокаинъ» и ренессансная гравюра с голым младенцем, в БСЭ могло обнаружиться что-нибудь непочтительное к православию, а Британника просто была пиратской, и всё это тянуло как минимум на пятёрочку. У меня был припрятан старый незарегистрированный внешний диск (новые продавались только по паспорту и тоже подлежали инспекции). Но там почти не осталось свободного места, да и глючил он всё чаще после каждой перезаписи. Я вздохнул и удалил всё.

Запретное знание

— Ух ты, — сказал инквизитор, как только переступил порог. — Давно я такого не видал.

Он огляделся почти с восхищением. Книги были везде. Их громоздившиеся выше человеческого роста завалы начинались ещё в прихожей и продолжались в коридор. Надо полагать, они заполняли весь дом. Юный фамилиарий заглянул в прихожую через плечо инквизитора и присвистнул.

— Да мы столько за год не разгребём!

— За год — разгребём, — успокоил его начальник и шагнул вперёд.

Бледный, обречённо сгорбившийся хозяин дома отступил, освобождая гостям место в тесной прихожей. Руки у него дрожали. Фамилиарий с дребезгом втащил решётчатую тележку. Инквизитор натянул синие медицинские перчатки, извлёк из широкого рукава сутаны белоснежную салфетку, взял толстый том с верха ближайшей стопки и стёр с обложки пыль.

— Включите свет, пожалуйста, — попросил он хозяина. Когда прихожая осветилась, прочитал: — Карл Маркс, «Капитал». — И коротко распорядился: — Сжечь.

Не оборачиваясь, он подал книгу за спину фамилиарию.

— Уровень опасности? — деловито спросил молодой человек.

— Как обычно, — ответил инквизитор. — По умолчанию «Аристотель».

Коротко стрекотнул карманный принтер штрих-кодов. Фамилиарий оторвал распечатанную марку, наклеил на корешок, и помеченный к сожжению том полетел в тележку. Хозяин ссутулился ещё ниже, а инквизитор взял следующий том.

— Фридман, «Капитализм и свобода», — прочитал он. — Сжечь. Муссолини, «Доктрина фашизма» — сжечь. Арендт, «Истоки тоталитаризма» — сжечь. «Пределы роста» — сжечь. «Кембриджская история XXI века» — сжечь. Платон, «Государство» — сжечь. Дарвин, «Происхождение видов» — оставить.

Фамилиарий вернул инквизитору Дарвина с наклеенным штрих-кодом уровня опасности «Безопасный». Тот поискал на полу свободное место, не нашёл и вручил пощажённую книгу хозяину.

— У вас интересные экземпляры, — любезно сказал он. — Я вот даже не знал, что «Кембриджская история XXI века» вообще издавалась на бумаге. — Отбросил почерневшую от пыли салфетку, вынул из рукава следующую и поднял очередную книгу из стопки. — Докинз, «Эгоистичный ген» — оставить. Опять Докинз, «Бог как иллюзия» — оставить. Библия — оставить. Коран — оставить. Ла Вей, «Библия Сатаны» — оставить. «Библия MySQL» — оставить. Альхазред, «Некрономикон» — оставить. Морган, «Философские идеи Лавкрафта» — сжечь.

Хозяин воспользовался паузой, чтобы переложить скопившиеся у него в руках книги на пол. Казалось, он слегка успокоился и приободрился, поняв, что не вся его библиотека отправится в огонь. А инквизитор продолжал:

— «Поваренная книга анархиста» — оставить. Бен Ладен, «Речи и фетвы» — оставить. «Протоколы сионских мудрецов» — оставить. «Сглаз и порча» — оставить. «Справочник по синтетическим опиатам» — оставить. «Как избавиться от трупа» — оставить. «Очерки индоевропейской сравнительной фонологии и акцентологии» — сжечь.

Эта книга лежала уже на полу: стопка кончилась. Инквизитор разогнул спину, снова сменил салфетку и принялся за соседнюю стопку:

— «451º по Фаренгейту» — оставить. «Ересь Хоруса» — оставить. «Хоббит» — оставить. «Лолита» — оставить. «Эмманюэль» — оставить. «Анна Каренина» — оставить. «Война и мир» — сжечь.

— Кхм, — подал голос фамилиарий, — прошу прощения, но это же художественная литература?

— Да, но книга в отдельном списке. — Инквизитор взял следующую. — Оруэлл, «1984». Весь автор в отдельном списке — сжечь. Бёрджесс, «1985». То же самое — сжечь. Бёрроуз. То же самое…

— Это другой Бёрроуз, господин инквизитор, — впервые осмелился возразить хозяин дома.

Инквизитор бросил на него внимательный взгляд, перевёл глаза на обложку.

— Да, действительно — Эдгар, а не Уильям. «Принцесса Марса». Спасибо, что поправили. Оставить. — Он взял очередную книгу. — Берн, «Игры, в которые играют люди» — сжечь. Бергсон, «Творческая эволюция» — сжечь. Бернайс… что? «Пропаганда»… чт-о-о?!

Инквизитор судорожно дёрнул рукой, отбрасывая «Пропаганду», будто ядовитую змею.

— Господи помилуй! Уровень опасности «Карнеги»! — Он перевёл дыхание и обратился к хозяину: — Послушайте, это слишком. Я, конечно, сразу понял, чего от вас ожидать, но… держать у себя книги Проклятых из Проклятых?!

Хозяин выронил стопку разрешённых книг и рухнул на колени.

— Умоляю, господин инквизитор! Пощадите!