Прости, если любишь... - Айрин Лакс

выглядит как фирменное издевательство, как подачка с барского плеча. Плевочек снисходительный… Поэтому мне плевать, Жень. Плевать, что ты тогда три дня после этого делал - ещё баб трахал, уйдя в загул, или разборки устраивал. Я умирала эти три дня, вот что я знаю. Я умирала, а ты - нет. Ты пришел, сияющий, отмытый до скрипа и уверенный, что я просто закрою глаза и поведусь на эти гребаные брюлики, которые ты мне притащил вместе с цветами. Привык шалава покупать и жену… тоже захотел купить. Вот только не вышло, да, Жень! Не вышло купить!

- Не вышло купить, ты права. И признаться, что было, тогда я не мог. Гордость не позволила. Тупая, млин, гордость! Не хотел я выглядеть в твоих глазах лохом, которого можно так поймать. Я же не первый день варюсь, а тут что-то расслабил булки, называется. И в этом есть доля твоей вины, Вик.

Я ахаю: вот это поворот.

- Расслабился я в браке с тобой, другими категориями мыслить начал. Мир большой, теплый и безопасный, - передразнивает он голос моего инструктора по йоге, Тамары. - А ты в курсе, что это не так? Ты в курсе, что твоя йогиня, мне все время глазки строила, пока ты не видела, и обещала показать свой лотос в таком ракурсе, - хмыкает. - В каком у меня точно ни разу не было секса. Ты же, млин, Вик… Как с шорами на глазах жила!

- Вот их и не стало, Жень. Благодаря тебе. А теперь вали отсюда. Боже… Просто свали.

- И как ты пойдешь? Платье мокрое, трусы - тоже! - демонстративно тянет их вниз.

Я цепляюсь за них изо всех сил, ткань рвется. Я выругалась матом.

Евгений засмеялся.

Я.… Я впервые так грязно выругалась, за что его всегда останавливала.

- Ах, тебе смешно! - я бросаю своими рваными и мокрыми трусами ему в лицо. - В этом весь ты, самодовольный подонок, уверенный, что любое дерьмо сойдет тебе с рука.

- Не любое. Не сошло. Поэтому мы и расстались, забыла? - напоминает он. - А теперь я хочу начать сначала. Дай только раскидаться с проблемами Никиты. Они тут все охренели!

- Да мне плевать! Прайс выставь за свои услуги, защитничек.

- Не говори мне про прайсы, - выталкивает грубо. - А то я прайс выставлю и только натурой от тебя соглашусь принять! Только натурой, Вика, - смотрит жарко.

- Да пошел ты.

Воздух между нами дрожит от гнева, напряжения и искр, которые рассыпаются всякий раз, когда мы сталкиваемся взглядами.

- Знаешь, это хорошая идея. Пойду, Вик. Вот как раз между твоих ножек я и пойду! - заявляет он, навалившись на меня.

- Не смей! - шепчу, приглушив стон от решительных действий бывшего мужа.

Он прижимается пока лишь брюками и раскачивает бедрами.

- Ты всего меня уже запачкала, - усмехается. - Вик… Вика-а-а… Дай, а? - утыкается носом мне в шею. - Соскучился! Думал, так невозможно скучать, как я по тебе скучаю. Так не бывает. Но бывает…

Самой же хочется, да.

Очень хочется.

- Это ничего не изменит, - говорю я строго. - Ничего! Мы в разводе, это так и останется.

- Один момент, Вик.

Он достает телефон и набирает чей-то номер, сказав прохладным тоном:

- Между нами все кончено. Вещи мои можешь выкинуть. Я не вернусь.

Я замираю, услышав, что это реальный разговор.

Не фикция.

Евгений так близко, что мне все хорошо слышно:

На том конце от шока застывает кто-то, потом отмирает со словами.

- Когда? Женечка, ты что такое говоришь?

Он вздыхает, скрипнув зубами:

- Я решил остаться. Здесь мой дом, сын. И… - делает паузу, посмотрев мне прямо в глаза. - Моя любимая женщина.

- Любимая женщина? - голос собеседницы Евгения на визг срывается. - А я тогда кто? Я тогда, кто для тебя?!

- Просто замена. Суррогат. Копия, - не щадит словами. - Неудачная, бледная копия моей жены. Не звони.

Глава 16

Виктория

Евгений отбрасывает телефон в сторону и тянется к моим губам.

От возмущения у меня закипает кровь и натянутые нервы тренькают, как гитарные струны.

Я охаю в шоке:

- Ты, что, реально считаешь, что после такого я буду с тобой целоваться и заниматься сексом? Ты просто на голову больной! - кричу.

Господи, у него реально там другая женщина!

Не Арина эта, не соска тупая, а другая!

Это правда.

Пока я перевариваю воспаленным сознанием эту новость, резанувшую по больному, Евгений говорит отрывисто. Его голос глухой и в то же время сильный, полный эмоций.

- Больной. Тобой. И, знаешь, Вик… Я ведь только в разлуке это понял, насколько сильно тебя люблю. А так… хорохорился до самого развода, да. Я же, млин, мужик. Гордый. Орел на коленях не ползает! Кретина кусок, - на себя ругнулся.

Я отползаю в шоке.

- Ты, боже… Мерзавец! Значит, у тебя реально кто-то есть!

Я не могу в это поверить.

Но это так…

Пока я здесь умирала от боли, цеплялась за рутину, выживала, как могла, он там себе жизнь припеваючи всё-таки наладил.

В отношения даже залез, которые сейчас рушит играючи.

А что ещё он может сломать по щелчку пальцев?

Приблизительно, все.

Он не видит ценностей. Не ощущает их стоимости…

- Для тебя верность - пустой звук. Я сейчас поверила, какой ты кобель, Жень. Сейчас, а не тогда, понимаешь? - шепчу.

- Да что ты заладила! - злится. - Я тебе уже и в любви признался, и бабу кинул, потому что муторно мне от той жизни, потому что это не жизнь вовсе и даже не копия, это сраное издевательство над самим собой, и я так больше не хочу!

- Я-я-я-я… Ты задумался о том, каково все это осознавать мне?

Евгений вновь подгребает меня под себя:

- Я… Я все налажу, Вик. Ты не пожалеешь, клянусь. Вик… У нас все будет. Я все исправлю. А хочешь, давай ещё ребёночка заведем?

Пока он застыл без движения, я отталкиваю