Дороги Сонхи - Антон Орлов

не зашвырнуть, а искрошить в пыль «Каменным молотом», потом спалить крошево «Огнеделом», и пепел развеять. Не смог бы объяснить, почему – всего лишь ощущение: эту штуку надо уничтожить.

И никакой господин Арнахти ему не указ… Но Арнахти с помощью этого амулета сможет избавить его от подлого проклятья Наипервейшей Сволочи. Пускай он сперва сделает, что обещал, а дальше посмотрим.

День выдался облачный – из тех, когда спросонья глянешь в окно и не сразу поймешь, что там, снаружи. То ли за ночь выросла гора до небес, и дом стоит на ее верхушке, то ли сами небеса опустились на землю, накрыв окрестности.

Как за лобовым стеклом, когда летишь в тропосфере сквозь массу слоистых облаков.

Поймал себя на том, что опять начал думать непонятными словами. Обрывок того, что было до Сонхи? Или что-то, реально существующее?

– Кто-нибудь в курсе, что такое лобовое стекло? – спросил он за завтраком.

– Плод твоих странных фантазий, я полагаю, – фыркнул Тейзург. – Ты еще скажи, затылочное стекло или брюшное стекло. Опять что-то приснилось?

– Это у бартогских дирижаблей, – вмешался начитанный Кемурт. – Оно в гондоле спереди, чтобы воздухоплаватели все видели.

Хантре никогда не летал на дирижабле.

Зато пользовался другим воздушным транспортом.

Другим – это каким?..

Эдмар был раздосадован тем, что проявил неосведомленность – притом что у него в Ляране скоро появится воздушный порт, и вдобавок он вложил немалые средства в бартогский дирежаблестроительный завод. Хотя дело не в неосведомленности, тут же определил Хантре: знает он, что такое лобовое стекло. Но почему-то решил притвориться, что не знает, а теперь разозлился на Кема, который из лучших побуждений влез с пояснениями.

Бывший демон скрывал досаду за насмешливыми улыбочками и снисходительным прищуром, но она все равно ощущалась, словно еле уловимый ядовитый аромат – по крайней мере, для видящего.

Несмотря на туман, за клиентами в назначенное время приехала экскурсионная карета, украшенная разноцветными кистями величиной с небольшой веник. И кучер, и сидевшая внутри девушка были в праздничных нангерских костюмах. Пандьеда всю дорогу рассказывала об истории, традициях и природных богатствах горного княжества, бойко, хотя и с акцентом. Эдмар начал флиртовать с ней, она вежливо поддерживала эту игру, не выходя за рамки своей роли – как будто отвечала ему из-за стекла витрины. Уже под конец подобралась к тому, что им предстоит увидеть: пещеру с окаменелыми останками демонов древности обнаружили недавно, экспонаты проверены на магию и не опасны для посетителей, вдобавок там развешаны мощные обереги. Ваша экскурсия – четвертая, и все гости, побывавшие до вас в пещере Очьемьят, остались довольны. Мы будем благодарны, если вы порекомендуете эту достопримечательность своим знакомым.

Карета остановилась. Горы тонули в молочной хмари, словно их тут и не было. Отчетливо в поле зрения – почти отвесный каменный склон, несколько валунов, кустарник. В стороне виднелась за белесой пеленой группа домишек, их стены сверху донизу покрывал охряной орнамент.

Гостей встретила еще одна девушка в традиционном наряде, ее сопровождали двое мужчин в косматых овчинных жилетах и масках демонов – при этом у каждого на шее висел бронзовый диск величиной с чайное блюдце, с обережным заклятьем от демонов.

– Это меры предосторожности, – сообщила Пандьеда. – Они пойдут с нами, мы будем под защитой.

Тейзург хмыкнул:

– Прелестно...

Он пока держался в рамках, но это ненадолго: «окаменелые останки» бывших сородичей – вполне достойная мишень для сарказма.

А Хантре чувствовал себя так, словно еще десяток шагов – и дальше будет обрыв в туманную бесконечность. Если оступишься… Но там не оступишься, этот провал находится не в пространстве, а во времени. Даже не находится, всего лишь подразумевается. Что закончилось, то закончилось. Но его все равно мутило, и голова кружилась. Похоже на страх высоты, хотя вот именно страхом высоты он никогда не страдал, у него были другие страхи. Здесь не высота, но есть что-то общее.

Горцы в масках исчадий Хиалы распахнули перед гостями двустворчатые двери с накладными коваными оберегами. Из глубины пещеры донесся заунывный вой. Вздрогнул только Кемурт. Тейзурга такими штучками не проймешь, а Хантре не уловил в этом звуке угрозы – похоже, какой-то музыкальный инструмент.

Вслед за провожатыми они двинулись по вырубленному в скале коридору, озаренному светом подвешенных на крюках фонарей – масляных и волшебных. Фонари выглядели так, словно их насобирали где придется.

Пандьеда воодушевленно расписывала, насколько ужасно и неповторимо то, что ожидает гостей в выставочной пещере. Вторая девушка шла позади всех и помалкивала. Как будто чего-то боялась. В один из моментов Хантре почти физически почувствовал ее дрожь, оглянулся – и она сразу попятилась, едва ли не шарахнулась к выходу, словно это еще больше ее напугало.

Ощущал ли он опасность? Он ощущал близость провала, обрыва, бездонного колодца, и это впечатление перекрывало всё остальное.

Наконец они вошли в «выставочную пещеру», как называла ее Пандьеда. То, что лежало посередине, на каменном подиуме, и было разложено вдоль стен… Действительно, останки. Действительно, окаменелые. Но они не принадлежат сонхийским демонам.

Кем с самого начала подозревал, что их ждет подвох: покажут бутафорию, в лучшем случае изготовленную искусным мастером, в худшем сляпанную вкривь и вкось. Эти ребята хотя бы понимают, с кем связались? Неужели здесь никогда не слышали об Эдмаре Тейзурге? Быть того не может. Значит, раз они все-таки рискнули пригласить такого гостя, у них припасено что-то любопытное. Иначе сразу пошли бы на попятную: не смеем отнимать у вас драгоценное время, достопримечательность не стоит вашего внимания и все в этом роде. Может, откопали останки вымерших волшебных тварей, которые водились сотни тысяч лет тому назад, а за демонов их выдают для пущей интриги? Мол, покажем вам то, чего ни у кого больше нет. На ископаемых тварей и в музеях можно посмотреть, другое дело – обитатели Хиалы.

 Эдмар был недоволен тем, что Кемурт невпопад объяснил насчет лобового стекла у дирижаблей, однако ничего по этому поводу не сказал. Потом отыграется, при случае. Эх, можно ведь было промолчать… Пока ехали в карете, его вниманием завладела барышня-экскурсовод – розовощекая, черноволосая, типичная нангерская горянка. А Хантре всю дорогу сидел с отсутствующим и смутно тревожным выражением на лице. Будто бы смотрел в окно, хотя что там сейчас разглядишь, кроме тумана.

Когда добрались до пещеры Очьемьят, Кемурта заинтересовали не столько горцы в масках, сколько вторая барышня. Она выглядела болезненной, особенно по сравнению с Пандьедой – тщедушная, с хрупкими костлявыми запястьями и впалыми щеками, вдобавок