Первый Артефактор семьи Шторм 2 - Юрий Окунев

светящуюся шёрстку. После потока энергии из Инъектора он стал выглядел ещё более волшебно. Все четыре уха с восторгом топорщились.

— Пойду, прогуляюсь, — сказал он, спрыгивая со стола.

— Смотри, не лопни, прожора, — пожелал я ему вслед, на что получил лишь возмущённое движение хвостом.

Охранники принесли мне чай, но Кефира рядом уже не было. Так что я спокойно выпил его, не опасаясь, что рыже-синяя морда засунет свои вибриссы (или как усы называются у лис?) в мой стакан.

И всё же чай не помог: я слишком устал за двое суток беспрестанной беготни, суеты, поисков и переговоров. Так что я просто вырубился, прислонившись затылком к стене.

Во сне я видел свой храм из прошлой жизни, поющих песню прислужников, девушку с кинжалом в руках. Снова чувствовал боль в груди от удара. И восторг, с которым я перерождался.

Проснулся я ровно за минуту, до того, как в палату зашёл врач.

— Восемь утра, утренний обход, — сказал нарочито бодро Святослав Георгиевич. В его руках была история болезни, исчирканная пометками.

Сам врач выглядел измотанным, но глаза светились радостью. А ещё светились руки, перебирающие листы.

— Это не вредно? — спросил я, кивая на него.

— Скоро пройдёт, — сказал он, подходя к Максиму и усаживаясь рядом.

Я попробовал встать и только сейчас понял, что накрыт пледом. То-то мне так хорошо спалось. Кто ж такой заботливый?

— Девушка, медсестра, — сказал Кефир, заставив меня вздрогнуть. Усмехнулся. — Нервный. Повезло ей, что ты спал. Иначе бы напугал её заботливое сердечко.

— Герда? — спросил я, складывая плед и укладывая его на стул.

— Та, что вас провожала сюда? Нет, эта была милее, не такая надутая и без побелки на волосах. С каких пор молодёжь так портит свою внешность? А как же натуральная красота? — словно дед запричитал лис.

— Ты бы на людских девушек не засматривался, Кефир. У тебя своя порода, — подколол я его.

— Поговори мне тут. Ты вообще помнишь, для чего вызвал меня, последний из Штормов? Забыл уже? Так вот, напоминаю: найти тебе самку, чтобы ты забацал наследника и тогда Кефир, тьфу ты, Кефариан будет отдыхать!

— Будто ты сейчас сильно перенапрягаешься, — сказал я.

— С тобой только нервы расходуются быстрее, чем бинты в перевязочном пункте. А мне нужно быть полным сил, чтобы выполнить свою задачу. Кстати, — протянул он. — Та медсестричка вполне могла бы подойти.

— Для чего? — сделал вид, что не понимаю лиса.

— Для того самого! И не делай вид, что ты меня не понимаешь! Особенно так громко.

Он запрыгнул на стул, на котором я сидел до этого, и ткнул лапой в бок. Получилось больно. Дать сдачу незаметно я не успел: Святослав Георгиевич поманил меня пальцем.

— Максим, пора просыпаться, — сказал он почти нежно и опустил горящую зелёным светом ладонь парню на лоб.

Глаза под веками затрепетали, ноздри задрожали и через секунду юный лекарь резко вдохнул, а затем застонал.

Внутри меня всё перевернулось, сердце сжалось. Неужели всё напрасно?

— Максим, постарайся продышаться. Нужно разогнать кровь в теле и насытить её кислородом.

— Завещание написать? — прошептал он и закашлялся, издавая звуки, похожие на то, как чихает котёнок.

— Это всегда полезно, — серьёзно ответил Святослав Георгиевич, — но в ближайшее время не актуально. Дыши! — сказал он резче и направил энергию с рук на грудную клетку Подорожникова.

Максим подчинился и начал дышать сначала быстро и поверхностно, а затем всё глубже и медленнее. Наконец он вдохнул особенно глубоко и выдохнул с огромным расслаблением. По лицу расплылась широкая довольная улыбка.

— Спасибо, доктор. Теперь и помирать не страшно, — сказал лекарь спокойным голосом.

За что моментально получил весомый щелбан.

— Рановато вы решили откинуть копыта, молодой человек. Вы их ещё даже отрастить не успели. Лучше сядьте и позвольте провести подробный осмотр.

Следующие десять минут врач осматривал пациента, задавал вопросы, тыкал пальцем в разные точки на теле и ещё раз спрашивал про ощущения. Я наблюдал за этим с помощью Взгляда артефактора и не замечал никаких следов проклятья.

Да, парень за сутки потерял в весе, под глазами были огромные мешки и синяки, а по истончившимся рукам пробегала дрожь слабости. Но он был жив.

— Максим останется в больнице ещё дня три для осмотра и проверки. Прогоним пару тестов вроде МРТ, КТ головы, проверим сердце. А дальше выпишем. У вас есть кому за вами присмотреть? — спросил Святослав Георгиевич.

— Он побудет у меня, я пригляжу, — сказал я.

Макс уставился на меня с удивлением и в то же время каким-то любопытством. Доктор покивал головой.

— Хорошо. Тогда пообщайтесь немного, а после, Сергей Иванович, отправляйтесь отдыхать сами. Вы выглядите не сильно лучше Максима и без проклятья.

— Он прав, прозрачный, — добавил невидимый лис. — Если мало спать, то кое-что не будет стоять.

Услышав моё внутреннее шипение, он невинным голосом добавил:

— Я про ноги. А ты что подумал?

Проигнорировав смех Кефира, я сел рядом с Подорожниковым.

— Спасибо. Ты принял на себя проклятье, зная, что оно смертельно.

Он покачал головой.

— Вам всё-таки удалось вылечить меня? Я помню, вы говорили, что у вас есть идея. Она сработала, да? — он явно до сих пор не верил, что жив. И что боли нет.

— Не совсем, — сказал я, а на его нахмуренное лицо добавил: — Я всё-таки нашёл Инъектор, но по определённым причинам, мы не смогли его использовать.

— Понимаю. Это чрезмерно ценный груз. Зачем его таскать по городу, когда все его ищут.

— Не, притащить мы его притащили. Просто он не сработал так как надо, — я широко ухмыльнулся. — Зато Святослав Георгиевич увидел в этом подсказку и использовал свой Инъектор, атрибута жизни.

— Ого! — только и смог сказать парень.

— И даже с ним Светлый промучился с тобой больше всего. Остальных «просто больных» он стабилизировал в разы быстрее, в том числе со смертельными диагнозами.

Юный лекарь откинулся на подушки, провёл рукой по лбу, будто снимая с неё паутинку. А затем резко сел, закачался от головокружения, но затем сделал ещё более странную вещь: начал слезать с кровати.

— Эй, ты что творишь? — Я попытался его удержать, но использовал мои руки, как опору, чтобы… опуститься на колено.

— Сергей Иванович, простите меня за то, что действовал за вашей спиной. Я всегда был предан Петру Ивановичу, опирался на него. Но. — Он сделал паузу, пытаясь отдышаться. Всё это время он смотрел в пол. — Но вы показали, что готовы пойти дальше. Вы в прямом смысле рисковали своей жизнью и свободой, чтобы дать мне хотя бы шанс. И он появился! — Он поднял лицо, по которому стекали