Огонь. Она не твоя.... - Весела Костадинова

И всё же, несмотря на очевидную завершённость встречи, он не спешил уходить. Остался сидеть, словно оттягивая неизбежный момент. Как будто что-то не было сказано. Или как будто он, впервые за долгие годы, позволял себе слабость — желание просто остаться рядом ещё хоть на несколько мгновений.

А потом все-таки встал и быстро наклонился к ней.

— Прошу, уезжай и забудь. Ты ничем не обязана ни сестре, ни матери… — его дыхание, с знакомым ментоловым запахом холодило шею, около уха. Он помолчал недолго, жадно вдохнув ее знакомые духи с запахом сирени, а потом быстро, не дав женщине ни секунды опомниться, коротко поцеловал в губы и быстро ушел прочь.

Альбина тихо заматерилась.

Но быстро совладала с эмоциями, достала телефон. Пальцы на секунду замерли над экраном, но тут же набрали нужный номер.

— Дима, — Ярославцев ответил почти сразу. — Запускай космонавта — переговоры пошли по пизде.

9

Квартира Эльвиры располагалась на окраине города — район, типичный для тысяч подобных ему: серые дома, выцветшие фасады, унылые пейзажи за окном, но при этом не запущенный, не угрожающе маргинальный. Здесь не витал запах безысходности, но и вдохновляющей атмосферы не наблюдалось. В этом месте жили — просто жили, стараясь выживать без лишнего пафоса, без роскоши, но и без угрозы на каждом углу.

Дом был обычной панельной десятиэтажкой, как будто сошедшей со стандартного архитектурного шаблона конца восьмидесятых. Лифт — тесный, медленный, с заевшей кнопкой и тусклой лампочкой, — лениво дополз до седьмого этажа, скрипнув дверями, словно выражая недовольство. Подъезд, разрисованный маркерами, фломастерами и кое-где приклеенными объявлениями, вызывал в Альбине не раздражение, а лишь равнодушие. Она бывала в местах и хуже — намного хуже, и виденный здесь хаос даже не удостоился её внутреннего комментария.

Подойдя к нужной двери, она не стала медлить. Позвонила в звонок — коротко, уверенно, как человек, который не собирается отступать.

Дверь приоткрылась с характерным скрипом — чуть, на ладонь. Из щели показалось усталое, потускневшее лицо Анны, с которой они не виделись несколько дней, с той встречи в отеле. Она тут же распахнула дверь шире, впуская Альбину внутрь. Женщина прошла, не сказав ни слова, её каблуки мягко простучали по линолеуму в прихожей, и она тут же отметила всё: запах — немного аптечный, немного старый, как от давнего одиночества; мутные стекла, сероватые обои, старая, но аккуратная мебель и легкий беспорядок, свойственный домам, где ребёнок — единственная радость и центр всего.

Анна, по-матерински беспокойная, нервно поправила платок, потом сразу убрала его, вытирая влажные ладони о подол своей поношенной юбки.

— Ты одна? — коротко спросила Альбина, оглядываясь.

— Настя в комнате… рисует, — шёпотом ответила Анна. — Я сказала ей, что ты придёшь, но она… немного испугалась.

Альбина кивнула, проходя дальше, вглубь квартиры. Всё было в ней тихо, сдержанно, потерянно, с налётом беззвучной бедности. Без ярко выраженной нищеты, но и без намёка на настоящее достоинство. Место, в котором каждый день — выживание.

— Садись, — предложила Анна, указывая на старенький диван, покрытый вязаным пледом. — Чаю хочешь?

— Нет, — отрезала Альбина, цепко рассматривая редкие фотографии на трюмо: мать, девочка, совсем еще крохотная, старое фото Анны. И ни одного ее, Альбины, и ни одного его, Артура. Тихо хмыкнула себе под нос, повернувшись к Анне. — Ярослав настроен решительно, и он девочку заберет. Будешь подпрыгивать — закроет тебя в психушке, а Эльвиру тихо придушит в больнице. И это, Анна, я не образно сейчас говорю.

Анна побледнела, пальцы на коленях сцепились в мертвую хватку, а глаза заскользили по полу, будто надеясь найти там спасение или хоть какую-то опору. Но пола было мало, слишком мало, чтобы спрятаться от такого взгляда и таких слов.

Альбина стояла у трюмо, не двигаясь, только пальцем провела по пыльной рамке одного из снимков. Вздохнула. В этой квартире было слишком много тишины, впитанной в стены, слишком много прошлого, от которого никак не избавиться, и слишком мало настоящего — живого, яркого, хоть как-то обещающего завтра. Всё, что здесь дышало, дышало усталостью.

— Он не имеет права, — выдохнула наконец Анна, но голос её звучал глухо, как у человека, который сам не верит в произнесённое. — Я… я опекун. Я…

— Ты ее бабка, но не опекун, — отрезала Альбина. — Ты даже документы не подала на временную опеку.

— Но я…. думала…

— Анна, не делай то, чего не умеешь — не думай.

Женщина вздрогнула от жестоких слов дочери и закрыла глаза. Альбина чертыхнулась под нос, считая до десяти.

— Собирай вещи девочки, — холодно сказала она. — Завтра я ее заберу….

Анна вскинула голову в ужасе.

— Ты отдашь ее…. Ее Ярославу?

— Анна, ты совсем ку-ку? — взорвалась таки Альбина, у которой один вид матери вызывал глухое раздражение. — Я забираю ее с собой, в Екатеринбург.

— Аля… — посерела Анна, — я не понимаю…

— Ну ещё бы…. — вздохнула Альбина. Она уже хотела развернуться к двери, но вдруг, боковым зрением, зацепила взглядом одну из полок. Там, пылясь среди никому не нужных безделушек, лежали крохотные серьги с зелёными камнями — серьги, которые, казалось, остались в какой-то прошлой жизни. Те самые, что много лет назад подарил ей Артур: её первая любовь, её первый мужчина, её первое предательство. Она, глупая и наивная, когда-то дала их на время младшей сестре — так, бездумно, из доброты и желания поделиться счастьем. Эльвира их не вернула. Как не вернула и Артура, которого увела так же буднично, как забрала и серьги.

Альбина едва заметно вздрогнула, но в следующую секунду снова вернулась в настоящий момент — с той внутренней концентрацией, которую оттачивала годами.

— Я виделась с Ярославом пять дней назад, — сквозь зубы пояснила она матери, — и он прав в одном: здесь у него шансов забрать девочку больше, он даже не спешит. Поэтому, пришлось устроить ему небольшой вояж в Киров, а я оформила по ускоренной процедуре временную опеку по праву родства. Скорее всего, он уже в курсе, и вернется из командировки в бешенстве. Хочешь, чтобы он нагрянул сюда?

Анна смотрела на дочь во все глаза.

— Анна, после того финта, который я провернула, чтобы отправить его из города и из региона, он больше сюсюкаться с тобой не будет: просто приедет и заберёт девчонку, ты и тявкнуть не успеешь. Мне уйти, или ты начнешь собирать вещи?

— Сейчас… мы быстро соберемся…. Я тоже….

— Нет, — отрезала Альбина, не моргнув. — У меня едва хватит сил, чтобы хоть как-то вытерпеть этого ребёнка, с которым я едва