Deepfake. Где ты? Проснись! - Андрей Владимирович Курпатов

Например, мы можем подавить в своем бессознательном сексуальное влечение к какому-то человеку, но это напряжение уже возникло, и ему надо куда-то деться. И «невротический симптом» – будь то паническая атака, синдром навязчивых состояний или невротическая депрессия – это как раз тот способ, которым будет стравливаться напряжение подавленных влечений.

Но мы не будем заострять на всём этом своё внимание, поскольку тема нашей книги не психологические проблемы, а вопрос куда более фундаментального характера.

Да и о нашем «внутреннем зверьке» мы с вами уже достаточно подробно поговорили – бессознательное по большей части совпадает, так сказать, с нашим «телесным я».

Впрочем, бессознательное не единственная структура, которая работает в нас, минуя сознание. И следующий кластер психической активности, недоступный сознанию, к которому нам нужно присмотреться, —

это неосознанное.

Невидимый кукловод

Сознание подобно зрителю, который приходит к концу репетиции и думает, что видел всю пьесу.

Дэниел Деннет

Вы удивитесь, но о неосознанном ещё сложнее рассказать, чем о бессознательном. Поэтому уместнее, наверное, начать с его функции, а она, по сути, техническая.

Неосознанное – это своего рода программы-утилиты, такие специфические штуковины, можно даже сказать – фичи, которые необходимы мозгу, чтобы приноровиться к окружающему миру.

Круизный лайнер сознания грациозно бороздит океаны, публика веселится на его палубах, проводит время в ресторанах и на клубных танцполах… Ей дела нет до круглосуточной работы огромной команды судна и устройства множества его механизмов, хотя именно от этого зависит её жизнь.

Так и с неосознанным – мы не осознаём, как наш мозг непосредственно делает то, что мы видим, слышим или чувствуем. Мы осознаём лишь результаты этой работы, причём меньшую их часть.

Непосредственно сейчас вы смотрите перед собой и что-то видите – как вы это делаете? А ещё вы сейчас что-то слышите – как создаётся этот звук в вашем мозге? Ответов на эти вопросы у вас нет, хотя всё это сейчас делает ваш мозг.

Вы просто смотрите фильм, который создаётся и транслируется вашим мозгом самому же себе в нём же самом. И учтите, что вы видите именно фильм – то есть результат монтажа, а мозг писал сценарий, подбирал артистов и техников, костюмы и локации, строил съёмочные павильоны и создавал спецэффекты… А сколько было неудачных дублей?!

Обо всём этом вы ничего не знаете, ваше сознание видит лишь смонтированный фильм.

Только один пример: зрительная кора создаёт визуальные образы, но мы узнаём о том, что видим, только в том случае, если эти образы будут согласованы с речевым центром, находящимся в височной доле. Если такого «мэтча» не произойдёт, воспринимаемое нами как-то повлияет на нас, но мы не осознаем ни самого этого образа, ни того, какое он воздействие оказал на нашу психику.

Возможно, вы слышали про «эффект 25-го кадра». Сам по себе этот эффект работает не так, как это описывается маркетологами в популярных брошюрах. Однако «ви´дение» без осознания увиденного – это абсолютно нормальная вещь, и это большая часть продукции нашего мозга.

Впрочем, это далеко не все фокусы неосознанного. Задумайтесь: более половины клеток нашего мозга, то есть почти 50 миллиардов, входят в состав мозжечка. Это компактное нейронное образование, похожее на ссохшееся яблоко, находящееся сзади остальных подкорковых структур – ближе к вашей холке.

В мозжечке связи между клетками существенно короче, чем в остальном мозге, поэтому, хоть нейронов в мозжечке больше, он занимает так мало места в черепе. Но это далеко не единственная особенность мозжечка…

Вся его деятельность настолько незаметна, что наука долгое время даже не понимала, зачем нам эта штука. Догадывались, что это как-то связано с движениями. Но что именно делает мозжечок, когда есть огромные участки коры головного мозга, которые очевидно их контролируют?

Сейчас понятно, что мозжечок – это суперважная вещь, своего рода наш внутренний стабилизатор.

Причём он стабилизирует не только движения тела, но и множество других процессов. Совсем недавно, например, выяснилось, что он даже занимается восприятием и эмоциями. Но конечно, заметнее всего его роль в координации движений, особенно микродвижений.

Бесцельно взмахнуть рукой – дело нехитрое, но вот взять, например, вишню из тарелки – это целая программа действий. В частности, вы должны сдвинуть пальцы своей руки таким образом, чтобы они подходили по размерам к диаметру вишни. И вы делаете это абсолютно неосознанно.

Если в тарелке лежат мандарины, ваши пальцы, направившись к фрукту, сами по себе, без всякого вашего сознательного участия, раздвинутся шире, а к апельсину или яблоку – ещё шире. Всё это происходит абсолютно автоматически.

На самом деле это очень сложная вычислительная работа – отсюда и такое количество нейронов в мозжечке. Поэтому и неудивительно, что инженерам-программистам с таким трудом удаётся достичь плавности движений и изящества по части мелкой моторики у роботов-гуманоидов.

Когда я сам думаю о мозжечке, то в первую очередь вспоминаю про болезнь Паркинсона, которая как раз начинается с затруднения мелкой моторики. А затем перед глазами встаёт образ кошки, которая гуляла по коридорам кафедры физиологии Военно-медицинской академии в пору моего обучения там.

Впрочем, гуляла – это, конечно, громко сказано. Точнее, наверное, было бы сказать – трусилась. Чтобы курсанты хорошо запомнили, что такое мозжечок, время от времени какой-то очередной кошке его удаляли, а затем выхаживали несчастное животное, и оно просто жило на кафедре как учебный экспонат.

И да, это трудно забыть: её постоянно трясло, словно бы от постоянных ударов тока, причём сразу в разных частях тела. Бедолага едва могла переместиться от одного кабинета к другому, и выглядело это просто ужасно. Что-то подобное происходило бы и с нами, если бы нам удалили мозжечок. И именно это происходит с людьми, страдающими болезнью Паркинсона, мозжечок которых постепенно приходит в нерабочее состояние. Но довольно о грустном.

Просто зафиксируем: вся масштабная работа сенсорных анализаторов и мозжечка нами не осознаётся и потому относится к неосознанному.

Но и это ещё не всё. Неосознанным необходимо признать ещё и работу правого, внеязыкового, полушария головного мозга.

По мере того, как мы вошли в пространство языка и стали воспринимать речь не как набор странных звуков, а осмысленно, наше правое полушарие удивительным образом вообще перестаёт реагировать на слова.

Если мы посмотрим на фМРТ-изображение мозга ребёнка трёх-пяти лет, слышащего человеческую речь, то увидим, как расцвечиваются оба его полушария. Однако примерно к 10–11 годам реагировать на человеческую речь будет лишь левое полушарие, а правое будет к ней глухо.

Это один из множества эффектов так называемой межполушарной асимметрии. Но согласитесь, это несколько удивляет… Почему так происходит?

Всё дело в том, что хоть речевые центры и заложены у нас от природы, их нужно сначала включить, и включаются они не от звуков речи, а от смысла слов.

То есть после того, как звуки («сигналы») становятся для нас «сигналами сигналов» (то есть начинают что-то конкретное для нас значить), наш мозг направляет их исключительно в левое полушарие. И как мы с вами уже знаем, это начинает активно происходить только с трёх лет.

После того, как слово «я» перестало быть для нас просто звуком, но было нами присвоено, речевые центры левого полушария начинают плести ту самую языковую, понятийную матрицу, которая и создаст наше «сознательное я».

А чем же в таком случае занято правое полушарие? Оно вообще дальше работает? Конечно, и очень активно, но неосознанно. Да, информация из него по мозолистому телу поступает и в левое полушарие, а потому может осознаваться, но понятно, что в левом полушарии интерпретируется лишь результат работы правого, а не то, что в нём на самом деле происходит.

Часто говорят, что наше правое полушарие – «творческое». Ну, если считать, что творческое – это всё,