Сука или Враг по крови - Алексей Леонидович Курилко

наше близкое присутствие честняги не могли, да и не хотели. Их тянуло к нам, как быков к тореадорам. Своим риторическим вопросом они приглашали нас к блатному лаю – эдакому безобидному выбросу энергии. Естественно, мы незамедлительно ответили.

Они:

- Блядзи, вы ещё здеся?

Мы:

- Вынюхали, шакалы? Слыхали, скоко мы ваших уделали?

Они:

- А с нами остаться бздите?

Мы:

- Мыльте жопы, мы скоро вернёмся!

Они:

- Не торопитесь, мужики должны успеть вам могилы вырыть!

Мы:

- Пусть роют, в них и ляжете!

Они:

- А пыль глотать не устанете, суки?

Мы:

- А вы землю жрать?

Они. Мы. Они, мы… Мы, они…

Возвращается старшой, мы поднимаемся, становимся в строй, но крики ни с той, ни с нашей стороны не утихают…

- Не умывайтесь пока, мы вас кровью умоем!

- А вы чтоб жили членососами!

- Чтоб вы срали колючей проволкой!

- Чтоб вы всю жизнь быков доили!

- Чтоб вы дерьмо без соли кушали!

Нас уводили в Червонец, а оттуда мы должны были отправиться в Девятку…

 

…

 

Около двух лет путешествовали мы по лагерям. Широка страна моя родная… Много в ней колоний, лагерей…

С каждым днём мы всё больше зверели… Оставляя за собой горы трупов… Своих и чужих…

Мы привыкли к запаху крови… Своей и чужой…

Мы зверели до такой степени, что часто бросались друг на друга. И убивали друг друга…

Мы забыли для чего мы живём… мы привыкли, что мы живём для убийства… мы забыли, что начали убивать, чтобы остаться в живых…

Господь, если он был, для нас уже умер… И мы для Него умерли навеки вечные…

Мы стали тем, за кого нас держали – бешенными суками! А ведь среди нас такие люди были…

Мы убили в себе всё человеческое…

Затем нас отозвали обратно.

За это время Прохоров ничуть не изменился. Только, может, стал выглядеть несколько уставшим. Встретил меня, как старого доброго знакомца.

- Вы молодцы. Не всё, правда, шло гладко, так сказать… Но в общем и в целом… Ты чего?

- Ничего. Жду дальнейших указаний.

- Да перестань! Ну что ты в самом деле, а? Давай поговорим, так сказать, по-человечески…

- А вы умеете?

Было заметно, что Прохорова задели мои слова, но он постарался не подать виду.

- Ну хорошо, – сказал подполковник. – Тогда по делу. Гастролей больше не будет. Теперь, наоборот, воров – самых отъявленных – со всех лагерей начнут этапировать небольшими группами в особый лагерь, где их уже будут ждать ваши. Но ты ещё какое-то время понадобишься мне тут. Доберёшь подходящих людей. Займёте новый барак… Задача проста. Чем меньше воров и подобного им отребья взойдёт на пароход, покидающий материк, тем лучше… А то, понимаешь, режут вашего брата. Беспощадно режут. Ценные кадры уничтожаются сотнями, да… Странно всё-таки… Вы в войну уцелели, такой ад прошли, а с какими-то босяками справиться не можете. Просто удивительно. Мы оказываем вам помощь, создаём все условия… А ворьё окончательно не уничтожено! Блатари, правда, хитрые, в свои ряды принимают теперь легче и быстрее… И ведь находятся те, кто становятся блатными… Но и сук стало больше, из бывших воров перебегают… Какой-то нескончаемый поток, так сказать… Почему не прекращается эта резня окончательным упразднением той, отжившей уже, системы… И у вас потери большие, и у Пивоварова… И тут и там, и везде… Не можете справиться, значит? Или что? Позавчера в Ванинском порту двенадцать сук уделали.

Я вяло развёл руками:

- Блатных поддерживают, гражданин начальник. Многие зэки на их стороне.

- Но почему?! Не понимаю!

- Одни боятся их закона, другие жалеют их…

- Кого?! – Прохоров был поражён. – Ведь вы… То есть они всё время паразитировали на остальных… За людей не держали. Например, каждый должен был треть передачи отдавать блатным.

- Это справедливо, – говорю. – Блатному ведь передачи не шлют, некому о нём позаботиться.

- Но ведь их все ненавидели. Они не работали, всех притесняли, вели себя как какие-то… аристократы! Я же знаю настроения основного контингента. Их всегда все ненавидели!

- Нас ненавидят ещё сильней.

- За что?

Я пожал плечами:

- Из-за вас, наверно…

Прохоров тоже пожал плечами и ещё изобразил на лице что-то вроде «ни черта я с вами понять не могу». Затем произнёс:

- Ничего-ничего, мы им ещё покажем. Ты, главное, людей подбери надёжных, стойких…

- И оловянных.

- Что?

- Ничего. Мне всё ясно. Сделаем.

- Без огонька, без энтузиазма как-то… А зря… В твоё дело внесена особая благодарность. А также отмечено примерное поведение и высокая трудовая дисциплина. Так что свобода близко.

- Она всегда близко… – я вздохнул. – Рукой подать.

- Я говорю о досрочном освобождении. Чёрт, ты рад хоть?