По ту сторону моря - Екатерина Андреева

убийцы и сумасшедшие? Забыли, какие жестокие войны они ведут между собой и с природой? Я рад, если это так. Это означает силу стен, доказывает справедливость наших решений. Ведь если вы смогли забыть, значит, вы в безопасности. А безумие пусть остается там. И пусть стены никогда не падут, ведь в противном случае мы захлебнемся в крови!

Из речи Дарио Морретти

Она должна открыть глаза! Она должна открыть глаза!! Почему она не отвечает?

– Рахель! – Я ударила ее по щекам, и голова девушки безвольно покачнулась.

Меня окутала такая паника, что я не сразу заметила, как рядом опустился Двэйн. Я испуганно посмотрела на него, но старший не ответил мне взглядом, изучая девушку. Прижав два пальца к ее шее, он замер и только спустя несколько секунд произнес:

– Она жива.

Я шумно выдохнула. Слезы потекли по щекам сами собой. Я сжала ее пальцы, встряхнула головой, пытаясь прийти в себя.

– Что с ней произошло?

– Не знаю, – старший задумчиво перевел взгляд на руки девушки, а потом осторожно взял ее ладонь и приподнял вверх: – Посмотри на пальцы.

Я содрогнулась от увиденного. Вместо нежно-розовых подушечек я увидела чернеющие пятна.

– Ее ударило током, – прошептала я.

– И очень сильно. Удивительно, что ее сердце еще работает.

Я в ужасе посмотрела на Двэйна, и он поспешил добавить:

– В Объединениях лечат и не такие травмы, мы сможем ей помочь.

– Но мы не в Объединениях, Двэйн, – тяжело сглотнув, ответила я.

– Здесь много ученых и технологий с нашего берега. Надо добраться до одного из…

– Нет, – резко возразила я, – отнесем ее в Гавань. Там нам помогут быстрее.

Двэйн коротко кивнул, не вдаваясь в расспросы, и мы, осторожно приподняв Рахель, водрузили ее на спину старшему. Я помогла ему подняться на ноги, кинула еще один обеспокоенный взгляд на девушку и только тогда обернулась к двери.

Крики и вопли с той стороны стали громче. Я была так напугана состоянием подруги, что до этого момента даже не слышала их. Стуки, дребезг, скрежет. На Яму будто сошла лавина.

– Прочь! – заорал кто-то, раздался крик, удаляющийся подозрительно быстро.

Мы с Двэйном переглянулись, и он кивнул. Какой бы кошмар там ни развернулся, мы не могли ждать. Я подошла к двери, но даже не успела дотронуться до ручки, как нечто вырвало ее с петель с противоположной стороны. Мы отскочили назад, а в проеме вдруг появилась Цветочек. Она смотрела на нас диким взглядом, ее трясло, и в одной руке она сжимала выломанный из решетки прут. Я даже не представляла, какая сила управляла ею в этот момент. Ее глаза бешено перебегали с меня на Двэйна, она не двигалась, а за ее спиной с дикими воплями проносились фигуры. В полутьме они напоминали одно огромное многорукое чудовище. Раздался тихий рык, и я снова посмотрела на женщину. Она оскалилась как зверь и стала дышать чаще, словно ей вкололи ударную дозу адреналина.

– Цветочек, – спокойным тоном произнесла я. – Это Лиса, помнишь меня? Мы сидели с тобой в одной камере.

Женщина прищурилась, на ее лице проступила неуверенность, а потом она резко вскинула свой прут вверх и истошно закричала:

– Накажем тех, кто наказывал нас! – и, развернувшись, влилась в поток людей на балконе.

Я нервно сглотнула. Духи Пустоши… что мы наделали?

– Алиса, идем, – твердый голос Двэйна отрезвил меня.

Мы освободили несчастных людей. Мы поступили правильно. Или…

Я засомневалась, как только мы вышли из комнаты. Вооруженные всяким хламом женщины и не пойми откуда взявшиеся тут мужчины с выпученными глазами бежали к лифтам. Они кричали что-то невразумительное, сбившись в кучу у открытых дверей и в упор не замечая свободного пути на лестничную площадку. Толпа превратилась в настоящее месиво. Они лезли по головам, пихали друг друга, пытаясь забиться в лифт. И когда тот заполнялся до отказа, кто-нибудь нажимал кнопку, и лифт, не закрывая двери, начинал медленно ползти вверх. «Лишние» люди выпадали обратно на головы толпы, и оставалось только надеяться, что никто не вываливался в шахты. Задние ряды давили на первые, они словно не видели, что лифт уже слишком полон или уже уехал.

– С дороги!

– Убьем ублюдков баронов!

– Я сброшу тебя в яму, если не отвалишь!

– Да, в ямы их, в ямы!

– Накажем тех, кто наказывал нас!

– И пусть светит луна, когда ты ложишься спать! Запомни, ты не одна…

– Да закройте уже ему рот!

Истошный вопль. Кто-то перелетел через перила прямо в бездну, и песня больше не звучала.

Меня колотило от ужаса. Такого же, а может, и сильнее того, что бывает при встрече с Тьмой. Я не могла пошевелиться и не могла поверить, что вижу происходящее на самом деле. Я поняла глаза на Двэйна. По его виску катились капли пота, он тяжело дышал, в его глазах читалось такое же потрясение. Я заметила, как он нервно сглотнул, но когда старший заговорил, его голос даже не дрогнул:

– Они не знают про лестницы, они пока даже не задумались про другой ход. Нам нужно пробраться туда первыми, не то нас задавит толпа. Иди за мной.

Двэйн скользнул мимо меня и вплотную прижался к самой стенке. Рахель так и не пришла в себя и, словно кукла, висела у него на спине. Старший махнул мне головой, и я стала пробираться за ним следом.

Мы почти что прилипли к стене, но толпа оказалась такой плотной, что нас то и дело зажимали, ударяли локтями, давили ноги. Один раз мне прилетело прямо в живот, и от боли я чуть не задохнулась. В глазах потемнело, я согнулась пополам и оперлась рукой о стену. Я не могла двигаться. Мне требовалась хоть пара минут, чтобы прийти в себя.

Что-то мелькнуло сбоку, и ко мне подскочил Двэйн. Он выкинул руку вперед, и над моей головой пролетело нечто темное. Старший злобно выругался, зажав в руке погнутую железяку.

– Пошел прочь! – выкрикнул он и со всей силы швырнул железку через толпу. Она пролетела над головами и понеслась на самое дно Ямы.

Люди в страхе отшатнулись, и вокруг нас образовалось хоть немного свободного пространства. Я невнятно пробормотала слова благодарности, но старший только