Перекресток в Никодимске - Ярослав Чеботарев

институте училась, у нас курсе на третьем совсем плохо с деньгами стало, в зиму какой-то такой момент. Ну вообще просто швах, втроём даже на «Доширак» не могли насобирать. А до новой стипендии — пара недель… И вот у нас в соседней комнате девочка жила, с нами училась, красивая такая. В общем, она с мужчинами встречалась за деньги. Не прям проститутка, но такая… не знаю, как называется, не просто «дама по вызову», а «эскорт-услуги», что ли… В общем, в Интернете знакомилась, потом пропадала на день-два и возвращалась с деньгами. Её у нас презирали все, сторонились даже, шептались за спиной. А ей по фигу было, жила просто и весело, не обращала на это внимание. Так вот она тогда, под зимнюю сессию, когда мы дружно грызли одну булку на всех, притащила в комнату продукты — огромный сумарь. Колбаса, сыр, конфеты, бананы — чего только не было, целый пир! Говорила: «Кушайте, девочки, мне не жалко, деньги есть ещё». И мы все ели и благодарили и как-то не заморачивались, какой ценой это все она заработала…

— Не, ну это жесть уже! — воскликнул Миша.— Такие крайности — явный перебор, я не понимаю, зачем ты такое рассказываешь.

— Я и сама не знаю,— вздохнула Лена.— Накатило чего-то, просто никто не знает, как правильно. Я и с Ксенией об этом говорила, она чем-то похожа на ту девушку; не тем, что проститутка, а в смысле «шла своим путём и не оглядывалась». Я так тоже хочу, но не знаю точно, какой путь — мой. Вот пошла по стандартной дорожке: дом, семья школа. Муж, дочка — всё как полагается, а вот куда это все меня привело!.. И куда теперь сворачивать, никто не знает…

Миша почувствовал странное ощущение, будто это не он пришёл выговориться, а хозяйка очень долго искала, кому бы излить всё наболевшее. В смущении он поднялся со стула, не зная, что делать, присел возле духовки и заглянул внутрь.

— Курица готова уже, давай кушать, что ли,— смущённо сказал он.

— Ой, да! Что-то я заболталась, про неё забыла совсем, слава богу, что не сгорела,— всплеснула руками Лена и потянулась за прихватками.

    Она поставила противень на стол, достала нож, пару тарелок и вилки. Полезла в шкафчик, разыскала пачку салфеток, торопливо и небрежно сервировала стол.

— Давай прямо так, без церемоний,— предложила она.— Очень кушать хочется, как-то не до приличий.

— Я не против, тоже проголодался,— кивнул Миша.— Курицу и по приличиям можно руками есть, правильно?

— Правильно, правильно, нам всё можно,— улыбнулась Лена и принялась отламывать ножку, покрытую восхитительной корочкой.

    Они ели с торопливой жадностью, словно дети за долгожданным новогодним столом, уставшие давиться слюной и слушать извечное мамино: «Ничего не трогай, это на Новый год!». Куриный жир пачкал руки и щёки, хрустели разрываемые на крылышках суставчики. Они вместе наслаждались скромной радостью вкусной еды.

    Лена заметила, что струйка жирного сока скопилась у Миши на подбородке в тяжёлую каплю и вот-вот сорвётся на брюки. Поколебавшись несколько секунд, хотела посоветовать ученику вытереть лицо, но рот был занят белым мясом грудки, и она, схватив со стола салфетку, потянулась к его лицу. Миша от неожиданного движения резко отпрянул, задел рукой противень и перевернул его. Горячий жир выплеснулся на штаны. Остатки курицы шлёпнулись на пол к невероятной радости толстого Сёмы, который мгновенно с победным рыком резво бросился в атаку на дарованную небом добычу.

Глава 45. Все хорошие

— Ой, блин! Давай снимай, снимай, пока не обжёгся! — воскликнула Елена Андреевна.

— Нет, нормально, ничего страшного! — воскликнул Миша, торопливо елозя руками по коленям.— Оно всё остыло уже.

— Всё равно перепачкался, штанам вообще конец! — сказала Лена.

— Да нет, нормально… я сейчас… я же говорю,— сказал Миша и рванул в ванную.

    Елена Андреевна схватила кота за шкирку и выкинула его на балкон вместе с остатками курицы. Недовольный Сёма глухо заворчал и продолжил пировать на свежем воздухе. Хозяйка тем временем взяла в туалете швабру и попыталась ликвидировать последствия катастрофы. Миша долго не появлялся из ванной, слышался шум воды, и обеспокоенная Елена спросила:

— Ты точно не обжёгся? Может, мне мазь поискать?

— Всё хорошо, сейчас выйду,— отозвался Миша.— Брюки не очень сильно испачкались.

    В этот момент из прихожей раздалась мелодия телефона. Парень тут же выскочил из ванной и бросился к куртке, достал аппарат и заговорил.

— Да, мам!.. Нет, у Елены Андреевны, занимаюсь. Нет, Жанны нет… а что случилось? Ох, чёрт!.. О-о!.. Блин, я сейчас, я сейчас к ней побегу… нет, домашний не знаю. Я сейчас, сейчас к ней домой рвану, если не дозвонятся.

— Что случилось? — испуганно спросила Елена Андреевна.

— Отец Жанны на машине разбился, только что в тяжёлом состоянии привезли в больницу. Вроде на Ленина авария была. Ни до кого дозвониться не могут, мама сейчас на дежурстве, вот и спросила — может, Жанна тут. Я — к ней; может, она дома или с собакой гуляет, а телефон не взяла

— Стой, зачем? — испуганно переспросила Лена.— Ну позвони ещё раз, что ты там под дверью…

    Но было уже поздно. Штифлев, не надев шапки, в расстёгнутой куртке выскочил в подъезд и побежал вниз по лестнице. Елена Андреевна в растерянности стояла в коридоре, совершенно не соображая, что делать дальше. Потом взяла смартфон, набрала номер Жанны. Ей никто не ответил, но телефон был включен, просто шли длинные гудки. Она попробовала дозвониться до матери Ивовой —  «Телефон выключен или вне зоны действия сети». Пройдя на кухню, Лена ещё пару минут рассеянно тёрла пол тряпкой, а потом не выдержала и пошла в прихожую. Её не покидало странное ощущение тревоги и недосказанности, будто разговор оборвался на каком-то важном моменте. Поколебавшись ещё немного, она переоделась и вышла на улицу, толком не зная, куда идти.

    Была странная надежда, что Миша, добравшись до дома Жанны, после вернётся к ней, но Лена отбросила эту мысль. Проще было позвонить Мише, чем надеяться на случайную встречу. Она набрала номер, однако парень не отвечал. Как и у Ивовой, телефон отвечал только длинными гудками. «Проще пойти в больницу: даже встретив Жанну, они наверняка побегут туда. А если не встретит, он к маме пойдёт»,— решила Лена и свернула на улицу Ленина.

    Впереди,