Кот по имени Семён Семёнович Горбунков - Ольга Станиславовна Назарова

И хоть загадка кота была сходу разгадана, кошки продолжали забрасывать его вопросами.

— Моя людинка? Мы недавно знакомы, но без меня она уже не может, всему её учу, — с чисто котовой скромностью признавался Семён Семёнович. — А ещё, я победил, поцарапал и уронил её недруга! Она ему только по морде лапкой стукнула, а всё остальное сделал я!

Обижать такого героического кота уже никому не хотелось, поэтому, когда Елизавета Петровна, после первого короткого разговора с Ирой, сопровождая её к братьям, открыла дверь, внимательно наблюдая за своими кошками и Фоксой, выяснилось, что Ириного Сёмочку встречают весьма и весьма любезно.

— Непонятно, но очень приятно! — решила Елизавета.

Мила, вернувшаяся с работы, обнаружила, что два брата и сестра взахлёб вспоминают детство, пусть не очень-то весёлое, судя по всему, но проживая каждый свою память заново, прощая, понимая и узнавая друг друга.

На следующий день они съездили и навестили их общего двоюродного брата Сергея и его семью, познакомившись с их крошечной племянницей Настенькой, а потом Вадиму пришла пора возвращаться.

— Отдыхай, не волнуйся, и мы что-то придумаем! — посоветовал Вадим Ирине. — Макс, присмотри за сестрой!

— Слушаю и повинуюсь, — рассмеялся Максим.

Правда, присматривать получалось не очень-то… работу-то никто не отменял, так что Ирина по большей части была предоставлена сама себе, котосообществу, в которое органично влился Семён Семёнович, и общению с Елизаветой Петровной.

Ирина первый раз в жизни гуляла столько, сколько хотела, удивлялась замысловатости маршрутов московских переулочков, бездумно шурша осыпающимися под ноги листьями. Ей казалось, что и её жизнь так же осыпалась и похрустывает на земле, никому не нужная.

— Знаешь, дорогая, иногда для того, чтобы начать что-то новое, надо закончить старое. Закончить, простить, отпустить, закрыть покрепче за ним дверь. Хотя, можно и так, как ты изумительно проделала с тем женихавшимся недоразумением и мылом — уронить, ускорить в сторону дверей и вышвырнуть, — утешала её Елизавета. — И да… знаешь, у меня есть острое ощущение, что кое-что уже начало меняться, разворачиваться и подстраиваться специально для тебя.

Как правило, Елизавета в своих ощущениях не обманывалась, не произошло это и сейчас… Правда, начало этих изменений происходило на некотором расстоянии от Ирины и на первый взгляд, абсолютно никакого отношения к ней не имело.

Глава 7. Бизнес-сказочка, чем дальше, тем…

Начальство хотелось треснуть по голове. Желательно чем-то тяжёлым. Возможно, даже несколько раз!

Оно сидело и смотрело в компьютер, вываливая неописуемо высокомерным тоном кучу заданий. А потом этак картинно разводило руками, словно демонстрируя, как всё просто.

«Оно», это Марина, конечно, погорячилась — начальник был вполне определенного пола — мужского, вполне молодого возраста — двадцать восемь лет. Весьма мужественного вида, ко всему прочему.

— Не переношу его! — думала Марина, преданно глядя на красавца. — Так бы и…

— Вы на меня так смотрите, словно замечтались о чём-то… — вальяжно хохотнул противный тип, крутанувшись в кресле. — Этаком интересненьком.

— И ведь не признаешься, что я размышляю о способе утилизации его бренных останков, если что… Ну, если, к примеру, у меня не выдержат нервы!

Вслух, разумеется, пришлось говорить совсем иное:

— Да Андрей Петрович, вы правы. Я думаю о вашей идее!

— И-раз-два-три держи преданный взгляд! Держи и не ржать! Не ржать, я тебе сказала! — строго прикрикнула она на своё неуёмное чувство юмора. — Уууу, Хантеров, жук этакий! Вот тебе и работа с бумажками. Вот это что? Бумажка? — она прищурилась на её «как-бы-начальство». — Тоже мне… «Мариночка, я вас лично прошу. В виде исключения! С этой работой справитесь только вы». А вот знать бы, справлюсь я или нет, если мне так хочется его прибить… Может, это из-за Ваньки? Во-первых, я по нему дико скучаю, всё-таки, это свинство посылать меня в Питер почти сразу после медового месяца. А во-вторых, после Ваниного характера общаться вот с этим… это уже не контраст — это караул!

***

Осень — это как раз то время года, когда хорошо слушать долгие рассказы о дипломатических хитросплетениях, помогать лепить пироги, пить чай, никуда не торопясь и ни о чём особо не думая.

Ира, на которую после отъезда Вадима, навалилась внезапная и тяжёлая память обо всех её неудачах, чувствовала себя как больное животное, которое понимает, что ему надо любой ценой отлежаться — иначе ему не выжить. Она свернулась в воображаемый клубок в норе и отлёживалась в какой-то вялой дремоте.

К счастью, её понимали и не тревожили ни бодрыми поощряющими фразами, ни попытками отправить куда-то… Ну, например, на экскурсию по Москве, или в поездку по Подмосковью, или в плаванье на теплоходике, которые курсируют по Москва-реке.

Елизавета Петровна отлично всё поняла:

— Догнало девочку всё, от чего она пряталась, бежала и снова попадала в ту же самую ловушку. Ничего-ничего… это тоже надо пережить, отпустить и выздороветь от себя самой.

Так что Елизавета, поблёскивая очками, предлагала гостье поесть, а потом давала ей возможность попросту отдохнуть.

— Иногда это самое-самое важное и правильное — отлежаться. Тем более, если есть такие профессиональные отлёживатели, — рассуждала она про себя, поглядывая на дружную кото-собачью компанию, устраивающуюся вокруг Ирины, а частично и на ней. — Ей понадобятся силы в новом этапе её жизни. А я прямо-таки чую, что он не за горами… — она шутливо повела носом и довольно кивнула сама себе.

***

Марина довольно-таки мрачно возвращалась с работы домой. Ну, как домой — в Ульянину квартиру.

— Осень в Питере! Что может быть более жизнеутверждающе… — шипела она на плотную зависшую в воздухе морось, которая изо всех сил притворялась дождём и делала это уже с самого утра. — Мряяякостное ощущение! Да ещё эта загадка… Ну, Хантеров!

На самом деле, она отлично понимала, что выхода у Кирилла Харитоновича не было. Понятно, что, когда вас вызывает владелец всея корпорации и даёт личное задание, тут уж не до жиру, быть бы живу. Тем более, когда это задание прямо и без вариантов велят поручить «той самой твоей новенькой супераудиторше».

— Марина, я прошу у вас прощения! — по Хантерову можно было точно сказать, что последний раз прощение у кого-либо он просил лет четыреста назад и то, это не точно. — У нас с вами нет выхода! Зато, если получится… — он назвал сумму премиальных, — И дальше работа по моему первоначальному предложению — без командировок.

Нет, Марина могла бы поскандалить, попытаться надавить на совесть Кирилла Харитоновича, вспомнить его слова и заверения… Могла бы, но не стала. У неё было железное правило — скандалить только тогда,