Формула власти. Первое условие - Анастасия Поклад

открывается своему народу. А потом проводятся особые ритуалы для восстановления. С каждой светящейся ранкой тает частичка таланта, понимаешь? Высшие силы не любят, когда их дар тревожат по пустякам.

— Ты умеешь проводить такие ритуалы? — спросила Клима.

— Что, прямо здесь?

— А можно?

— Нельзя, — Тенька, видимо, не мог усидеть спокойно, и постоянно ерзал. — Поправишься, тогда поговорим. Второе: ты диадему надевала?

— Один раз, когда нашла.

— Хоть здесь догадалась! Больше не смей. Запомни: заживающие порезы, вещие сны, особое чутье — это еще не обда. В диадеме заключена сила, которая сейчас тебя просто сожрет.

— Когда же мне можно будет ее носить? — удивилась Клима. — В двадцать два года?

— Это лишь одно из условий. Привожу полный список: тебе, как ты правильно заметила, должно исполниться двадцать два, ты должна знать формулу власти, обладать изрядным количеством постоянных союзников и опять-таки, перед надеванием провести определенный ритуал.

Клима прикусила губу — она рассчитывала в ближайшее время примерить диадему на общем собрании всех членов организации. Теперь от заманчивого плана придется отказаться.

— Откуда я узнаю формулу власти?

— А для этого тебе дан кулон. Ты, я понимаю, его не расшифровала?

— Не смогла.

— Я тебе больше скажу — никто не сможет. Формула одна, но для каждой обды толкуется по-своему и открывается в нужное время. Когда ты начнешь действовать, письмена постепенно станут тебе понятны. Ах да, еще: кулон лучше всегда носить на теле, а диадему без него вообще не стоит надевать.

— Спасибо за советы, — проговорила Клима. — Они и впрямь мне пригодились. Дай еще один: я чувствую, что тайна становится явью, что пора заявить о себе открыто. Но в то же время я чувствую, что пока не готова. Как мне быть?

Никому другому, особенно Гере и Выле, не решилась бы Клима признаться в своих колебаниях. Но Тенька был другой. Не верный подданный, не надежный телохранитель, не заглядывающий в рот советчик, а… друг. Да, пожалуй, Теньку Клима могла бы через какое-то время назвать своим другом. С ним было легко и понятно, не существовало барьеров и пропастей. Тенька странным образом располагал к себе, ему невозможно было врать — он видел ложь — и хотелось говорить правду, какой бы она ни была. А главное, Клима догадывалась, что ее чувства взаимны.

— В жизни каждого человека, — начал издалека Тенька, — должна быть большая и великая цель, ради которой стоит жить. Так говорил Эдамор Карей. Но, по-моему, кроме большой цели, должно быть еще множество маленьких, промежуточных, так сказать. Иначе жизнь превращается в манию. Согласись, ты получишь гораздо большее удовольствие и меньше измотаешься, если пойдешь… скажем, в другой город, не через дремучий лес, где нельзя делать привала и нужно постоянно быть начеку, а через населенную местность, останавливаясь переночевать в гостиницах и восстановить силы перед новым рывком. Большую цель определяет судьба. А маленькие ты находишь сам, как бы прокладывая последовательный маршрут. С картой ведь сложнее заблудиться. И когда ты достигнешь своей великой цели, то не почувствуешь себя опустошенно, а оглянешься вокруг и двинешься дальше, найдя новую цель. Так вот, когда ты определишь свою главную цель и пути к ней, ты перестанешь колебаться и спрашивать себя — готова ли я? Ты будешь уверена в том, что делаешь и куда идешь.

— Моя цель — прекратить гражданскую войну, — принялась рассуждать Клима. — Для этого я должна стать обдой.

— Это все великие цели, — покачал головой Тенька. — Подумай о небольших.

— Ну… Чтобы стать обдой, надо знать формулу власти. Чтобы знать формулу власти, надо действовать…

— Вот ты и ответила на свой вопрос, — довольно констатировал Тенька. — Выходи из тени, заяви о себе, собери как можно больше союзников. И удача улыбнется, у тебя ведь есть талант, я вижу его в твоих глазах.

Глава 3. Ристинида Ар

Разве знали в детстве мы,

Веря в Божий свет, —

От тюрьмы да от сумы

Нет зарока, нет…

Н. Добронравов

Во главе Ордена стоит наиблагороднейший из господ, чье имя позволено произносить только самым близким. Власть наиблагороднейшего велика — способен он казнить и миловать по своему усмотрению, даровать и отбирать земли, любить выбранных им женщин, посылать войска к победе или смерти, утверждать важные решения, безнаказанно устранять неугодных. Наиблагороднейшему господину подчиняются благородные господа, те самые, с сильфийскими предками в родословных.

Благородные — высшее общество, им позволено все, что наиблагороднейшему, только в меньшей степени и негласно. Каждый крупный город непременно контролируют несколько семей благородных господ. Неравномерно, конечно же. Кто пооборотистей, имеет большую власть. Иногда главы семей договариваются и делят между собой сферы влияния: кто-то отвечает за торговлю, кто-то за борьбу с преступностью и рекрутские наборы, кто-то… да мало ли дел найдется!

Самые низшие чины в Ордене — господа. Они служат благородным и безоговорочно подчинены наиблагороднейшему. Когда человек вступает в Орден, он становится господином, но дети его этого титула не получают. По наследству передается только звание благородного господина, а его заслужить почти невозможно. За пятьсот лет только несколько случаев было. Господином стать тоже непросто, но реально. Например, при окончании Института все воспитанники (если они и так не принадлежат к семьям благородных) становятся господами. Взрослому человеку сложней. Надо доказать свою полезность Ордену или совершить в битве с ведами героический поступок.

Но как быть, если некто возжелал стать — не много, не мало — наиблагороднейшим? Простому человеку за такое дело даже браться не стоит. Обрести статус наиблагороднейшего способен только выходец из благородных господ, да не просто так, а путем интриг и тайного голосования, притом строго после смерти прежнего владыки Ордена. Поскольку влиятельных семей благородных господ не слишком много, к моменту смены власти пара-тройка лидеров уже естественным образом определена и плетет затейливую вязь интриг, привлекая сторонников для тайного голосования. Орден распадается на враждующие лагеря, и даже война с ведами порой отходит на второй план. Особо рьяные господа могут даже поторопить события и убить престарелого наиблагороднейшего, чтобы поскорее обрести власть. Потому многие главы Ордена к концу жизни становятся подозрительными и начинают устранять те семьи благородных, которые способны претендовать на высший орденский пост. Делается это всегда безжалостно и тайно, не щадят даже маленьких детей, которые, как известно, могут вырасти и отомстить. И не дайте высшие силы никому испытать ту бездну отчаяния и разочарования во всех идеалах и верованиях, на которую обречены единицы, что ухитрились спастись и выжить вопреки всему и всем…

* * *

Следующая неделя после выписки из лазарета показалась Климе бесконечным