Князь: Попал по самые помидоры 18+ - Гарри Фокс

первым делом прикажет всё это проветрить и продезинфицировать. С огнём.

Элиана шла, опустив голову, её пальцы нервно теребили складки платья.

— Это… это фамильная галерея аристократов великих домов, — тихо прошептала она. — Портрет моего прадеда… — она указала на одно из полотен, изображавшего сурового мужчину с единорогом на поводке.

— А мне нравится! — выдохнула Оксана, вертя головой во все стороны. — Здесь такие высокие потолки! И столько укромных уголков! Можно столько людей одновременно в углу прижать! Мечта!

Мурка, шедшая рядом, лишь тихо мурлыкала, разглядывая узоры на ковре.

— Мягкий… Хошется поточить об него когти…

Годфрик, наконец-то догнавший нас и всё ещё пунцовый, флегматично осмотрел обстановку и изрёк:

— Ничего удивительного, Ваша светлость. Конечно, он хорошо жил. Он же своих бедных жителей грабил, как липку. Каждый этот гобелен — чья-то разорённая семья, каждый канделябр — чей-то невыплаченный налог. Классика.

Рыцари и кошковоины, сопровождавшие нас, шли абсолютно бесстрастно, но я видел, как у одного дёрнулся ус, а у другой задёргался кончик хвоста.

— Главное, — сказал я, понизив голос, обращаясь к своей свите, — что мы не забыли тот самый… дипломатический груз. Надеюсь, слуги уже несут его королеве.

— О, та самая бочка! — всплеснула ладошками Мурка. — Она такая ароматная!

— Да, — с мрачным торжеством подтвердил я. — Лучший тридевятилетний рассол, что можно было найти на развалинах Кракенфельда. Уверен, тётя оценит этот тонкий намёк на наше с ней… общее дело.

— Она или оценит, или прикажет нас всех утопить в этой бочке, — философски заметила Ирис.

— А в бочке можно? — тут же встрепенулась Оксана. — Это же тесно, жарко, скользко… О, это звучит ещё лучше!

Лира фыркнула, но её глаза блеснули азартом.

— По крайней мере, это будет оригинальная смерть. Лучше, чем от скуки, разглядывая этих единорогов.

Мы продолжили шествие по бесконечному коридору.

Мы подошли к грандиозным двустворчатым дверям из черного дерева, инкрустированным золотом и перламутром. Два рыцаря-великана, не меняя каменных выражений лиц, толкнули их, и створки с глухим гулом распахнулись.

Тронный зал был поистине исполинским. Высоченные своды терялись в полумраке, где поблескивали фрески с батальными сценами. Ряды полированных мраморных колонн уходили вдаль, к возвышению, на котором стоял трон — не просто кресло, а монументальное сооружение из слоновой кости, черного дерева и золота, увенчанное фигурами вздыбленных грифонов. И на этом троне, вальяжно развалившись, как хищница на своём ложе, сидела она.

Королева Марицель.

Она была облачена в платье цвета запёкшейся крови, с таким декольте, что оно бросало вызов законам физики и приличиям. Её огненно-рыжие волосы с седыми прядями были убраны в сложную конструкцию, напоминающую корону. В одной руке она держала бокал с рубиновым вином, другой лениво подпирала щёку. Её лицо, ослепительно красивое и опасное, озаряла улыбка, полная хищного торжества.

Наша делегация вошла, растянувшись в причудливую процессию. Я вёл Лиру, за нами — Ирис, Элиана, Оксана (которая тут же начала жадно облизываться), Мурка и, наконец, оправившийся Годфрик.

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь эхом наших шагов. И тут её голос, сладкий, как сироп, и острый, как бритва, разрезал пространство:

— Ну наконец-то! — она с преувеличенной обидой поставила бокал на подлокотник. — Я тут уже два часа сижу, милый племянник. Всю свою королевскую, идеальной формы попку отсидела в ожидании. Надеюсь, ты привёз мне что-то стоящее, чтобы компенсировать мои моральные и физические страдания.

Я сделал несколько шагов вперёд, отпустив руку Лиры, и склонил голову в почтительном, но не рабском поклоне.

— Ваше Величество. Тётя. Простите наше опоздание. Дороги были… переполнены последствиями Вашего триумфа. — Я распрямился и встретился с её взглядом. — Вы выглядите ослепительно, как всегда. Поздравляю с победой.

И тут с трона сорвалась не королева, а ураган. Марицель стремительно сбежала по ступеням, её платье развевалось, как крылья. Она подбежала ко мне, схватила за лицо своими длинными, изящными пальцами с острыми ногтями и принялась осыпать мое лицо быстрыми, громкими, влажными поцелуями.

— Ах ты мой хороший! Мой единственный! Мой противный, непутёвый племянничек! — причитала она между поцелуями. — Так долго не писал! Так долго не приезжал! Думала, ты совсем забыл свою старую тётку!

От неё пахло дорогим вином, специями и безудержной, немного безумной радостью. Я стоял, терпеливо принимая этот шквал фамильной «нежности», и чувствовал нутром, как мои спутницы реагируют на это зрелище.

Лира скрестила руки на груди, и её хвост начал медленно, угрожающе хлестать по воздуху. Ирис смотрела на это с таким выражением, будто наблюдала за противоестественным актом каннибализма. Элиана застыла в почтительном, но шокированном поклоне. Оксана, не скрывая интереса, изучала тётку, словно оценивая её энергетический потенциал. А Годфрик просто покраснел и отвёл взгляд к Мурке.

Марицель наконец отпустила моё лицо, оставив его мокрым и, возможно, слегка поцарапанным.

— Ну, — выдохнула она, отступая на шаг и окидывая меня оценивающим взглядом. — Теперь показывай, что привёз. И представляй свою… красочную свиту. Не терпится познакомиться с теми, кто отвлекает тебя от семейных обязанностей.

— Меня покажи! Меня покажи! — сразу же закричала Оксана.

Глава 44

Начинается игра с тетушкой

— Меня покажи! Меня покажи! — пронзительный возглас Оксаны разрезал торжественную тишину зала, эхом отразившись от мраморных колонн.

Все взгляды, включая ледяной взор Марицель, устремились на суккуба. Та стояла, выпятив грудь и стараясь придать своему лицу выражение надменной значимости, что удавалось ей с переменным успехом.

Уголки губ Марицель поползли вверх, образуя улыбку, в которой было куда больше хищного любопытства, чем умиления.

— А это что за прелесть? — протянула она, и её голос стал сладким, как забродивший мёд. — Такая… энергичная.

Я закатил глаза, чувствуя, как головная боль нарастает с новой силой.

— Тётя, позволь представить… Оксану. Мою… — я на мгновение замялся, подбирая наименее взрывоопасное определение, — … фаворитку.

— Фаворитку⁈ — возмущённо фыркнула Оксана, топнув ногой. Она повернулась к Марицель, жестикулируя. — Я не просто «фаворитка»! Я — его личный… э-э-э… советник по энергообмену и тактическому ослаблению вражеской воли! Без меня он бы до сих пор…

— Советник по энергообмену, — Марицель перебила её, прищурившись. Её взгляд скользнул по магическому ошейнику на шее Оксаны, и в её глазах мелькнуло мгновенное, безошибочное понимание. — Какая занятная должность. Надеюсь, твои… советы… приносят моему племяннику ощутимую пользу.

В её голосе прозвучала лёгкая, ядовитая насмешка, но Оксана, польщённая самим фактом внимания, лишь гордо подняла подбородок.

Затем я, стараясь сохранить остатки формальности, представил остальных. Я указал на Лиру, свою жену и Первую Мурлыку, на Ирис — главную камердинершу, и на Элиану — княжну Штормгарда. Марицель кивала каждому представлению, её пронзительный взгляд выстукивал каждую деталь, словно составляя досье, но никаких