Россыпью - Роман Г. Артемьев

шиноби, по праву считающихся одними из сильнейших бойцов Конохи, стояли возле небольшого поста, расположенного на третьестепенной дороге в деревню. Их товарищ, судя по всему, возвращался домой кружными путями и его можно было понять – всё его тело густо покрывала затейливая татуировка. Кто бы ни наложил на Джирайю печать, скрывать свои действия он не собирался.

- Джирайя-кун, - откашлявшись, заговорил Сарутоби. – Что с тобой произошло?

Лицо здоровяка мгновенно налилось кровью, причем настолько сильно, что краснота виднелась даже под слоем чернил.

- Что со мной случилось? – заорал, вскочив на ноги и тем самым заставив шиноби отпрыгнуть от него подальше. – Что случилось? Вот его подружка случилась!

Орочимару удивленно вскинул брови, привычно игнорируя протянутый в его сторону палец.

- А я говорил! – продолжал разоряться Джирайя. – Говорил, что она ведьма! Нет! Она зло! Воплощенная ненависть, пришедшая в мир нести боль и страдания!

- Ты встретил Узумаки Кушину-химе?

- Она наверняка воспользовалась каким-то черным колдовством, чтобы поймать меня!

- Или просто имеет привычку сканировать окрестности женских бань, - пробормотал змеиный саннин. У него, кажется, только что улучшилось настроение.

- И она наложила на тебя печать? – продолжал расспросы Сарутоби.

- Удивительно, как вы заметили, сенсей! – на мгновение задохнувшись от возмущения, ядовито ответил Джирайя.

- Что печать делает?

Здоровяк открыл рот, чтобы снова что-то крикнуть. Закрыл. Снова открыл. Облизал пересохшие губы. Ткнул пальцем в греющих уши постовых, чьи любопытные лица выглядывали из окошек небольшого строения.

- Пусть они уйдут.

- Нет-нет, им не стоит покидать пост, - отказался хокаге. – Лучше мы отойдём.

- Цунаде-чан пусть тоже останется здесь.

- Чтоо?! – подбоченилась принцесса Сенджу, почуявшая нечто занимательное. Лишить её зрелища сейчас не смогли бы и оба дедули, явись они во плоти. – Даже не рассчитывай!

- Ей в любом случае придётся это увидеть, Джирайя-кун, - покачал головой Сарутоби.

- Тогда пусть пообещает не ржать!

Цунаде уперла руки в бока, но под взглядом сенсея выдохнула, качнув тяжелой грудью, и неопределенно пообещала:

- Посмотрим.

Поняв, что большего он не добьётся, Джирайя немного потоптался на месте и направился в лес. Следом за ним, на приличной дистанции, двигалась остальная троица.

Отойдя от места встречи шагов на пятьсот, чтобы их уж точно не услышали оставшиеся изнывать от любопытства постовые, жабий саннин развернулся и принялся объяснять, до чего его довела любовь к приключениям. Или любовь к красивым женщинам, что, в принципе, одно и то же.

- Печать реагирует на мою чакру. В небольших дозах использовать чакру безопасно, то есть бежать я могу и присутствие чужих очагов чувствую. Но стоит только применить хенге, - тут он махнул рукой и пожаловался. – Она ведь не поленилась, на каждую тенкецу отдельный блок посадила. Причем ещё и функцию самовосстановления туда впендюрила, я поэтому такой и хожу. Снять не получается!

- Не тяни, показывай, - с предвкушением облизнулся Орочимару.

Помявшись, кидая тоскливые взгляды на свою даму сердца, тоже взиравшую на него с ожиданием и крайним интересом, Джирайя наконец решился. Технику он создавать не стал – ограничился выбросом чакры из тенкецу.

На глазах пораженных наблюдателей мужчину начало окружать многослойное хенге. Сначала появился яркий свет, мешавший разглядеть происходящее, но не до конца – смутно видимый контур мужского тела словно ужимался, на глазах превращаясь в изящную девичью фигурку. Яркие блестки разлетались вокруг, в ушах возникла громкая музыка, заставив шиноби рефлекторно применить «кай». Спустя пару секунд перед пораженными наблюдателями стояла молоденькая симпатичная девушка, одетая в непристойно короткую синюю юбчонку, красные сапожки и нечто вроде белой блузки с двумя красными бантами, на груди и на заднице. Длинные белые волосы её были перехвачены двумя золотыми лентами.

- Во имя силы любви! – громко прощебетала она миленьким голоском. – Я – прекрасная Джирайя-чан, божественная защитница любви и справедливости! Сотни лет меня сковывало заклятье злобного колдуна, но теперь оно пало, и я свободна! Даже ценой собственной жизни я вновь буду защищать этот прекрасный мир!

На поляне воцарилась тишина. Секунда, две…

- Ха-ха-ха!!!

Цунаде всё-таки не сдержала своего обещания. Справедливости ради надо сказать, что и Сарутоби-доно, и Орочимару тоже не удержались, правда, смеялись не настолько самозабвенно. Безуспешно. При виде такого единодушного предательства Джирайя-чан рухнула на колени и, сжав кулачки, горько заревела.

- Обманщики! Зачем вы меня обижаете!

Понятное дело, её действия породили новую волну хохота. Цунаде просто упала на траву и каталась, держась за живот.

- Джирайя, ты что, действительно плачешь? – утирая выступившие слезы, подошел поближе сенсей. – Ну, не плачь, не надо. Она сейчас прекратит.

- Не могу-у-у! – провыла рыдающая девчушка. – Эта штука накладывает на меня какое-то гендзюцу-у-у! Оно меняет восприятие-е-е!

- Повышает эмоциональность, точнее говоря, - облизнулся возбужденный Орочимару. – Прекрасная разработка. А техники ты использовать можешь?

- Могу-у-у! На меня по пути напали!

- И что?!

- Когда я превратился в это, они сказали «ну, нахер» и убежали-и-и!

Воспоминания, похоже, доконали Джирайю-чан, потому что она упала лицом в траву и принялась самозабвенно рыдать, молотя кулачками по земле и по-детски дрыгая ногами.

- Сможешь снять? - всё ещё посмеиваясь, спросил у Орочимару хокаге.

- Скорее всего, - задумчиво ответил змеиный саннин. – Не сразу, конечно же. Кушина-чан наверняка предусмотрела моё вмешательство.

- Тогда отправляйтесь в деревню и приступайте, - приказал сенсей. – Чем раньше уберете печать, тем лучше. Мне не хотелось бы обращаться за помощью к Узумаки. Они сердиты на Джирайю и могут не согласиться.

- Учитывая привычки балбеса, сложно найти клан, не сердитый на него.

Снять творение гениальной Немой Смерти не удалось ни за неделю, ни за месяц. Орочимару ходил возбужденный и восхищенный, Цунаде не удержалась и растрепала, в какую лужу вляпался её сокомандник. Джирайя старался не выходить на улицу, где на него смотрели с улыбками и всё глубже погружался в пучину отчаяния. Его сенсей не выдержал унылого вида ученика и обратился к Узумаки. Те предсказуемо отказались помогать – боевые возможности не пострадали, а остальное служило неплохим наказанием любящему подглядывать за голыми женщинами извращенцу.

В конечном итоге змеиный саннин справился. Только не до конца. Время от времени печать восстанавливалась и Джирайя на глазах восхищенной публики превращался в прекрасную, но очень неприлично одетую девушку, несущую миру любовь и справедливость. По странному совпадению рецидивы случались именно в те периоды, когда он особенно сильно доставал своего