Барон Дубов 4 - Михаил Капелькин

лбу, — но Пётр Васильевич сказал, что это пройдёт. Небольшое сотрясение. Хорошо, что ты разорвал этих гадов! Иначе я не знаю, что с ними бы сделала…

В этот момент я посмотрел на Лакроссу, и девушка спрятала взгляд. Мда, видать сильно я её напугал под действием зелья. Честно говоря, и сам тоже испугался, что могу причинить вред своим друзьям. Ну да главное, что все в порядке.

— Мы как добрались до арены, закрыли вход. И как раз вовремя, потому что прибыли силы дружины и полиции. Добили тех, кто напал на нас, — говорила Вероника с придыханием. — Мне теперь кошмары снятся…

— Приходи спать к Дубову! — посоветовала гоблинша. — Лакроссе вот помогло справиться с кошмарами по ночам.

— А можно? — обрадовалась девушка.

— Конечно!

— Этот извращенец только рад будет, — буркнула княжна. Ревнует, что ли?

И вообще, это не я держу ладони на сиськах сразу двух девушек. А они сами держат! Просто я не убираю… Ощущения-то и правда приятные. Да и вообще в присутствии девушек сразу стало как-то уютнее. За окном как раз шёл дождь, барабаня по стеклу. Было пасмурно и темно, будто сейчас вечер, хотя, судя по часам, снаружи утро.

— Девушки, может, дадим Коле поесть? — произнесла вдруг Оксана.

Она всё это время стояла чуть поодаль с подносом, но, видимо, надоело. От подноса пахло умопомрачительно.

Агнес с Вероникой не без недовольства слезли с постели. Волчонка переложил сбоку от себя и сел. Поднос поставил на колени. Там была куча вкусного мяса, так что я на него сразу набросился. Настолько был голоден. Глотал, почти не жуя. Девушки тоже взяли по паре кусочков. А я не возражал.

Когда поел, сразу захотел спать. А тут как раз пришёл Пётр Васильевич.

— Так, сударыни, я вас попрошу! Дубов хоть и обладает исключительной силой, но ещё не выздоровел, так что ему нужен покой.

Девушки ушли, а я остался в смешанных чувствах.

Фельдшер снова вводил какой-то розоватый препарат в капельницу.

— Что это, Пётр Васильевич?

— О, видите ли, у вас было много внутренних повреждений, аж на клеточном уровне. Поэтому организму нужен небольшой допинг, чтобы скорее исцелиться. Помните зелье, которое я вам давал?

— Помню… — сказал я, прищуриваясь. Был там у зелья побочный эффект один…

— Это его улучшенная версия! Правда, и побочный эффект сильнее. До сих пор не знаю, как его победить. Может быть, не хочу убирать его на подсознательном уровне? — Фельдшер озорно встопорщил усы. — Спите-спите, Дубов, вам нужен покой. К вечеру будете как огурчик!

Нет! Нет-нет-нет! Только не опять это зелье!

К несчастью, спать захотелось так сильно, что кричать я мог только внутренне. Но вскоре сдался. Чёрт с ним. Девушки же все ушли, значит, травмы им не грозят. С этими мыслями провалился в темноту.

Проснулся свежим, бодрым и возбуждённым. За окном было темно, но всё ещё шёл дождь. Изредка мерцали молнии, а затем докатывался рокочущий гром. Рядом со мной на тумбочке горела лампа. В её свете я увидел длинные ножки с сочными бёдрами в короткой юбке и чулках.

— Лариса Викторовна? — тихо позвал я.

Учительница биологии дремала на стуле.

— Дубов? — очнулась она. — Остальных выписали, и Пётр Васильевич попросил приглядеть за тобой.

Чёртов старикан! Так он знает! Он всё знает! Ох, я ему потом устрою за его эксперименты с моим либидо.

— Давно не виделись, Николай, — улыбнулась Лариса, поправив очки в изысканной тонкой оправе. Они сверкнули в свете лампы.

Блузка на её груди была расстёгнута, и виднелся чёрный кружевной лифчик. Очень соблазнительный.

— Давно.

Она положила ногу на ногу, отчего юбка слегка задралась. Показался краешек чулков.

— Очень давно… — промурлыкала она, переводя взгляд на мой пах.

А там под одеялом выросла целая гора. Что ж, вполне ожидаемо, — спасибо экспериментам фельдшера.

— Пётр Васильевич использовал то зелье, только уже с улучшенной формулой…

Её глаза расширились от удивления, а рот приоткрылся. Она покраснела и замахала воротом блузки, чтобы остудить разгорячённую кожу.

— Что ж… Мы ведь и правда давно не виделись с этим походом и нападением. Думаю, я справлюсь, Николай.

С этими словами Лариса откинула одеяло, ухмыльнулась и залезла на кровать. Интересно, кто не выдержит раньше: она или кровать?

Собственно говоря, через час сломалась постель, через два — уже Лариса. Но ей на помощь пришла Оксана. Сперва она обалдела от увиденного, но потом взяла себя в руки. В буквальном смысле. А затем присоединилась к нам на полу, чем спасла учительницу от обезвоживания. Пришлось как следует напоить её белой жидкостью.

Двух прекрасных девушек я пролюбил всю ночь.

Что ж, такое исцеление мне по нраву!

Утром покинул лазарет довольным, а они — уставшими, но тоже довольными. Волчонка я взял с собой: как-то не хотелось оставлять его одного. Ночью мы положили его на отдельной кровати, где он и проспал, ни разу не проснувшись. Видимо, чувствовал моё присутствие, и это его устраивало. Похоже, мы теперь и правда связаны.

Вернулся в свою комнату, по которой успел соскучиться. И нашёл там всех четверых девушек!

— А вы здесь что делаете⁈ — возопил я.

— А что нам ещё делать? — будничным тоном заявила княжна. Она лежала на моей постели и листала книжку. — Академия полупустая, общага полностью пустая. Вот мы и решили, что будем жить здесь. Ты что, против?

— Господин, не выгоняйте нас, пожалуйста! — взмолилась Вероника, умоляюще глядя на меня большими синими глазами.

Ну как тут устоять? Комната большая, так что поместимся все.

Часть обязанностей по уходу за волчонком передал девушкам, а сам принял душ. Животину накормили смесью, напоили, помыли и обласкали. Если бы он был котом, то наверняка замурлыкал бы. А так тихонько поскуливал от удовольствия. Княжна весь день читала книги, Агнес что-то мастерила за столом, Вероника няшилась с волчонком, а Лакросса то и дело делала зарядку. По-прежнему молча.

А я никак не мог улучить момента и поговорить с ней. Так что тоже делал зарядку и читал учебники. Девчонки рассказали, что после завершения ремонта академии и возвращения студентов с самостоятельного обучения нас всех ждут экзамены. От этой новости я чуть не взвыл. И так безнадёжно отстал, так теперь ещё и к экзаменам готовиться! Ужас! Директор совсем не думает о чувствах студентов…

— Уже придумал, как назовёшь? —