Пропавшая невеста 2 - Полина Верховцева

на первый взгляд. Что если ей и вправду удастся убедить Брейра отдать лаами кому-то другому? Кому-то из кхассеров, а то и вовсе кузнецу какому-нибудь? Она же миротворец. Будет ласковой кошкой нашептывать на ухо, намекать при каждом удобном случае, убеждать, что так будет лучше всем, и так мало-помалу и добьется своего. Что тогда?

На Нику накатывала дурнота стоило только представить, как ее вручают другому мужчине, со словами «она теперь твоя, делай, что хочешь». Брейр ведь не поступит так? И тут же вспоминалось, как он отворачивался, находя более важные дела, чем общение с ней, как смотрел на свою новую Высшую.

Она так сладко стонала…

Доминика сипло вдохнула, чувствуя, как сводит зубы. С чего вообще у нее сегодня возник порыв снова попытаться поговорить с кхассером? Что такого ей померещилось в янтарных глазах, раз в сердце снова зажглась надежда?

Утро встретило ее хмурым небом и серым по-настоящему осенним дождем. Природа будто грустила вместе с синеглазой девушкой, которая стояла на балконе, обхватив себя за плечи. Тонкая ночная рубашка давно промокла и облепила стройное тело, подчеркивая каждый изгиб, волосы прилипли к лицу, а босые ноги онемели от холода. Но она продолжала стоять, не замечая ни ветра, ни дождя.

Все это такие мелочи, по сравнению с темной дырой, расползающейся в груди.

Ей хотелось уйти отсюда. Убежать за пределы Вейсмора далеко-далеко, чтобы никто не смог найти. Схорониться в какой-нибудь деревне и начать новую жизнь. Побелевшими, замерзшими пальцами она привычно нащупала нить на запястье. Позорный атрибут лаами. Не об этом она мечтала, поднимаясь на борт корабля, везущего наивных невест из Шатарии в загадочный Андракис.

Спустя полчаса Ника вышла из своей комнаты. Тепло одетая, в плаще с капюшоном и удобной обуви. Она собиралась проведать старую Нарву. Отнести ей свежего супа и хлеба, прибраться в покосившемся домике и побыть в тишине.

Едва она дошла до лестницы, как позади раздался дикий крик:

— Госпожа!

От голоса, пропитанного ужасом, на затылке зашевелились волосы. Обернувшись, Ника увидела распахнутую дверь в комнату Тианы.

— Помогите! — снова отчаянный вопль.

— Кто кричит?

— Что случилось?

На призыв о помощи начали стягиваться люди и, тяжко вздохнув, Доминика поплелась обратно.

До входа она добралась, когда там уже толпился народ. С трудом протиснувшись сквозь плотную стену встревоженных жителей замка немного ближе, Ника увидела Тиану лежащую на полу, а рядом с ней рыдающую Берту и Брейра. То, как бережно он поддерживал ее обмякшее тело и хлопал по щекам, пытаясь привести в чувство, снова ударило в самое сердце. И вместо того, чтобы ринуться вперед и помочь, Ника замерла за чужими спинами, не в состоянии заставить себя сделать и шага.

— Я зашла, а она лежит, — стонала служанка, — Хрипит, пена из рта и глаза закатываются. Звала ее, а она не отвеча-а-ает.

Тиана была бледной, как смерть, а вокруг рта кожа и вовсе посинела. Из угла губ струйкой стекала белая пена, и дыхание настолько ослабло, что даже не видно было, вздымается ли грудь с каждым глотком воздуха.

— Бедная, бедная моя хозяйка, — завывала Берта, сжимая ладонь Тианы, — такое несчастье.

— Хватит выть!

— Не могу, — зарыдала еще громче, — жалко ее очень. Такая молоденькая, такая хорошенькая, зла никому не делала… и отрави-и-или.

— Бредишь, — кхассер подхватил Тиану на руки, — кому нужно ее травить.

— Кому…кому…Да, лаами вашей!

Ника показалось, что она ослышалась. Травить соперницу?

Люди притихли и как-то синхронно расступились, пропуская ее вперед, под наливающийся тьмой взгляд кхассера.

— Я лечу людей, а не пытаюсь их отравить, — процедила сквозь зубы, не отрывая взгляда от Брейра, — ты же знаешь это.

— Она и меня вчера угрожала отравить! — не унималась Берта, — а вечером они с Тианой поругались. Хозяйка потом плакала полночи, бедняжка. А утром вот…

— Я не это имела в виду, когда говорила про отраву! — возмутилась Доминика и тут же смолкла, слишком поздно сообразив, что не надо было этого говорить.

Брейр удивленно поднял брови:

— Так это ты сделала?

— Нет, конечно!

— Она единственная в замке, кому Тиана мешала! — Берта обличающе ткнула пальцем в целительницу, — Злилась, из-за того, что вы, наконец, достойную девушку встретили. Это вам любой подтвердит. Ходила тут с кислой миной и вздыхала.

Внутри что-то отмирало, покрываясь ледяной коркой. Неужели поверит? После всего, что между ними было…

— Ника! — Брейр жестко кивнул, требуя, чтобы подошла ближе.

Ноги, как ходули. Шаг, еще один. Девушка остановилась рядом с ним, неотрывно глядя в глаза, полыхающие тьмой.

— Да, хозяин, — в голосе ни одной эмоции.

На какой-то миг ей почудилось, что ударит, но он ограничился приказом:

— Лечи.

— Как скажете, — медленно опустила голову, пряча все свои чувства под замок.

С трудом заставив себя прикоснуться в Тиане, Доминика сразу нашла причину — яд могильницы, еще не успевший распространиться по всему организму. Погасила отраву, подправила линии жизни и убрала руки, едва сдержавшись чтобы не обтереть их о подол.

— Я могу идти?

— Не так быстро, Доминика, — крепко взяв под локоть, он потащил ее из комнаты, на ходу дав распоряжение подоспевшему Кайрону, — присмотри за Тианой.

Он утянул Нику в ближайшую свободную комнату и только там отпустил. Сердито разжал пальцы, выталкивая ее в центр.

— Рассказывай.

— Что ты хочешь от меня услышать, кхассер?

Она намеренно опустила слово «мой», потому что сейчас пропасть между ними достигла колоссальных размеров.

— Ты ее отравила?

— Нет.

— Кроме тебя больше не кому.

— Я не травлю людей, — упрямо повторила Доминика, — ты же знаешь.

— Я знаю, что ты тайком принимала зелье из румянницы, — жестко обрубил Брейр, не замечая того, как девушка вздрогнула, словно от удара, и подняла на него измученный взгляд, — этого достаточно для подозрений. Не находишь?

Он никогда не простит ей тот поступок.

— Да при чем здесь румянница? — всплеснула она руками, — там было мое решение относительно моего собственного тела, а сейчас ты обвиняешь меня в том, что я пыталась убить соперницу.

— Он не соперница тебе. Тиана — невеста, и скоро станет женой. Ты — лаами.

Боги, как же больно было это слышать от него.

— Почему ты не веришь мне?

— Верил. Раньше.

У нее больше сил не было сопротивляться и что-то доказывать. Желания — тем более.

— И когда же можно будет поздравить вас? — ее голос звучал бесцветно.

— Церемония состоится на день осеннего равноденствия.

Всего неделя…

Ледяной шип впился под лопатку.

— Счастья вам. Можешь быть спокоен, я больше не потревожу ни тебя, ни твою прекрасную невесту.

— Не потревожишь, — Брейр согласно кивнул, — я отправляю тебя из замка.

— Куда? — сердце оборвалось от