Подчиняйся, будешь моей! - Айрин Лакс

колени возле стола.

Неплохая такая заявочка. Я бы эту красоточку на коленях возле себя видеть не отказался. Едва с ума не сошел от фантазий…

– Иди ко мне, Адам. Иди ко мне, невоспитанный засранец! Мама тебе сейчас по твоей сладкой жопке надает, чтобы ты знал, как себя вести!

– Кхм… – откашлялся я. – Может быть, лучше я твою сахарную попку в ход пущу.

Эва застыла.

Со своего места я видел только ее макушку и плечи. Но она… Застыла.

– Адам?! – выглянула осторожно. – Адам!

Эва быстро поднялась.

– Привет, Эва. Так что там насчет попки сахарной…

– Есть такая одна. Думаю, ты с ней очень даже близко знаком!

Я подошел к Эве, узнавая среди витавших в воздухе ароматов четко запах ее легких, цветочных духов, а под ним – запах ее тела.

– Близко. Фатально близко… Еще ближе… хочу! – рыкнул, застыв близко от нее.

Господи. Как будто вечность не видел ее. Каждая клеточка тела ноет от необходимости ее присвоить немедленно.

Я даже подумал, а не выпроводить ли брата с женой из их собственного дома в ресторан какой-нибудь, а?! Пусть там потусят с гостями, а я Эвочкой займусь. Уверен, мы все недоразумения в хлам разъебем, едва телами схлестнемся!

– Адам! Вот ты где… Поросенок!

Не обращая внимания на меня, Эва наклонилась и подняла с пола… собаку! Поцеловала ее в мокрый нос.

– Проказник!

– Не понял.

– Привет, Адам, – обратилась Эва. – Адам, веди себя прилично.

Я запутался. Башка загудела… Спустя секунду до меня дошло.

– Ты назвала собаку АДАМОМ?!

– Поверь, я не специально!

Гордо задрав свой нос, Эва отошла от меня и заняла место по другую сторону стола. Села за стул, поглаживая по голове щека, который с довольным видом уткнулся ей носом в живот.

– Это его настоящее имя по документам, только и всего.

– А ты бы не могла называть его хотя ба АдАм, – выделил вторую букву «А» ударением.

– Не могу. Не откликается. Да, Адам? Сладкая непоседливая попка!

– Ррррр…

– Ты чего рычишь? – удивилась Эва, потрепав щенка за ухом.

– Это не он. Это я. Давай выйдем. Поговорить надо.

– Поздравляю с выпиской.

– Эва.

– Что?

– Ты и я. И щенка убери!

– Никуда я Адама не уберу! – разозлилась Эва. – И говорить с тобой мне не о чем. Я пришла сюда из уважения к праздничному событию в жизни подруги и ее мужа, кого бы это событие ни коснулось. Даже тебя!

– Даже меня?! Что это, блять, означает?!

– Не знаю. У себя самого спроси.

– Ааа… Ты снова напрашиваешься. Как погляжу, ты так ничему и не научилась. Все язвишь, языком работаешь… Может быть, ты его в дело пустишь?! С благими намерениями!

Я демонстративно за ширинку схватился. Пусть видит, какой у меня стояк бешеный.

– Никогда так не делай, Адам, – сказала Эва. То ли мне, то ли щенку. я не могу разобраться, и это бесило. – Только плохие мальчики думают, что их стручка для девочки вполне хватит. Как правило, хватает. Но лишь на время… Долго это никогда не длится. И еще все стручки взаимозаменяемы…

– Ах ты стерва!

Я бухнул кулаком по столу. Тарелки подпрыгнули.

– Вот как… Заменила?!

– Почему бы и нет?

– Я тоже так думаю. Почему бы и нет!

– Позвони этой… Дарье или как ее там… Невесте своей! – посоветовала Эва. – Уверена, она тебе не откажет.

– От хорошего елдака ни одна баба в здравом уме не откажется.

– Баба не откажется. Женщина, знающая себе цену, подождет более достойный вариант! – фыркнула Эва. – Адам, пошли.

– Куда это ты намылилась?! Сядь.

– А ты мне не указ.

– Сядь я сказал! За стол. Садись и ешь, тебя в гости позвали.

– Позвали, но не сказали, что здесь будешь ты… Аппетит испортился!

– Мне тоже не сказали, что тебя пригласят. Но терплю.

– Ах, терпишь… Не стоит.

– Нет, стоит.

– Нет, не стоит!

– Как же вы надоели! – в комнату ворвался Якуб, рывком распахнув дверь. – Я думал, вы поговорите. МИРНО! Мирно, блять!

– Ничего не выйдет! С ним разговаривать невозможно! – возмутилась Эва.

– Тоже самое тебе сказать могу.

– Ведете себя, как маленькие. Скажи, что сох по ней! – потребовал Якуб. – Сох все это время.

– Очевидно, высох! – фыркнула Эва.

– А ты скажи, что у тебя был ребенок. Скажи ему, почему не отвечала!

Стало тихо.

– Какой ребенок?! – спросил я.

Посмотрел на Эву. На ней лица не было…

– Растрепала, – шевельнула она губами, посмотрев в сторону дверей, в которых стояла Мия. – Все своему мужу растрепала.

Эва подхватила песика на руки и поспешила к выходу.

– Постой… Нет, блять, постой! Какой ребенок?! – затопал я следом.

Эва бежала так, словно ее черти за пятки кусали. Я едва догнал ее у дверей, схватил за локоть.

– Какой… Ребенок… Скажи!

– Такой ребенок, о котором ты знать недостоин!

Я отшатнулся на миг, но потом схватил Эву за локоть и потащил обратно.

– Срать я хотел на наши разборки. Но тебя пригласили, будь добра… Уважь хозяев дома!

– Отпусти, неандерталец! Грубиян! – вырвалась Эва из моей хватки. – Баб своих так за холку трепи, а меня не смей!

Она отступила к столу, на котором стояла гора тарелок.

– Баб своих?! Это тебя, хорошая моя, за холку потрепать надо. Качественно! Выебать хорошенько! Очевидно, взаимозаменяемые стручки не так хороши оказались?!

– Пошел к черту. Тьфу! Ты только гаже стал. Меня от тебя тошнит!

– Давай тебя несколько раз оргазмами от меня стошнит, а? – предложил я, приближаясь в ее сторону.

И в меня полетели снаряды-тарелки.

Одна из тарелок просвистела в опасной близости с моим лицом, вторая довольно болезненно ударила в плечо.

Но я вдруг ощутил еще большой прилив радости. Виду не подал, как мне понравилось с Эвой ругаться и бить тарелки. Пока мы самозабвенно обменивались любезностями в адрес друг друга, ее пес, Адам, воинственно тявкал в мою сторону и сидел у ног хозяйки с видом «НЕ ВЛЕЗАЙ, ПОРВУ!»

Мелкий, с толстым тельцем, большой головой, лопоухий. На коротких ногах! Не защитник, а смех сплошной, но тявкал громко, старался изо всех сил.

Я автоматически потянулся за еще