Братство бумажного самолётика - Екатерина Витальевна Белецкая

от которого жил Окист, и который мы в результате через мистиков планете и передали. А ваш…

– Наш цел и не тронут. И не только наш, впрочем, это пока не важно. В общем, хватит этих подробностей, потом расскажем всё, это надолго. Пока – только по делу. Мы выходим к вам, если что-то происходит – кидайте сообщение Эри, она даст отмашку. С этим всё ясно?

– С этим – да, – кивнул Ит. – С другим – нет.

– С чем именно?

– Если я правильно понимаю, – осторожно начал Ит, – у вас появился какой-то новый прогноз, иначе зачем вам эта спешка, и эти тайны. Я прав?

– Эх, вот говорил мне Фэб, что вы умнее нас, – Пятый махнул рукой. – Ладно. Да, есть новый прогноз.

– Как же ты меня задолбал, – с чувством произнес Ит. – Давай, рассказывай, и побыстрее, я же опоздаю!

– Чёрт… Смотри. Это началось с того, что Фэб изменил саму суть постановки вопроса – до этого мы долбили «Альтею» так же, как это делает гений, то есть действовали, как сказал Фэб, по прямой. Коряво выражаюсь, да?

– Есть немного. Дальше, – потребовал Ит.

– Фэб изменил суть вопроса и формулировку. И «Альтея» просчитала нам уже не действия объектов исследования, и их последствия – тут она ничего не могла сказать – а общую модель всего участка, на десять лет вперед.

– И что? – Ит нахмурился.

– И после этого Фэб сказал, что мы летим вас страховать, причем срочно, потому что участок в этот временной период будет реорганизован, причем глобально. Купили «Сансет»…

– Вот чего, – Ит задумался. – Давай так. Я сейчас смотаюсь в Масловку, потом вернусь, и вызову Фэба. Мне нужно поговорить с ним.

– А со мной нельзя поговорить? – обиделся Пятый.

– С тобой не получается, – едко ответил Ит. – Потому что ты всё никак не избавишься от своей любимой привычки, из тебя информацию приходится клещами тянуть. Ты соображаешь, что весь этот наш разговор можно было запихнуть в тридцать секунд, а мы проговорили двадцать минут в результате? Знаешь, что ты должен был сказать?

– И что же?

– «Мы сумели купить корабль, выходим к вам на подстраховку, есть новая информация о реорганизации участка пространства, будьте осторожны, ждите». Всё! Пятый, собери мозги в кучу, очень тебя прошу, – Ит прижал ладонь к груди, – умоляю, всем, чем только можно! Ну не время и не место сейчас для таких заходов!

– Ладно, – сдался Пятый. – Я действительно чего-то… не того. С одной стороны – надо рассказать, с другой – не понимаю, как это сделать, чтобы не выдать лишней информации. Канал всё-таки, страшновато.

– Учись, – Ит покачал головой. – Что-то подсказывает, что эта наука может пригодится, причём в скором времени.

– Я и сам уже понял, – вздохнул Пятый. – Хорошо, передам Фэбу, чтобы ждал вызов. Не обижайся, я не специально.

– Да я не обижаюсь, – Ит улыбнулся. – Это ты не обижайся. Наорал на тебя, считай, не за что. Ты хотел, как лучше.

– А получилось, как всегда, – покивал Пятый. – Новый «Сансет», кстати, классный. Увидишь. Нет, рассказывать не буду, иначе сюрприза не получится.

– Заинтриговал. Ладно, всё, мне бежать пора, – Ит встал. – Привет всем передавай.

– Хорошо.

* * *

Пока по Маслове бродила очередная комиссия, Ит места себе не находил, но делать было нечего – его присутствие требовалось, потому что нужно было отчитаться по медикаментам и по картам. Берта тоже сидела в своём кабинете с самого утра, ей предстояло сдать копию откорректированного учебного плана. Берта про утренний разговор, конечно, уже была в курсе, и тоже хотела поскорее удрать домой, чтобы поговорить с Фэбом, но удрать было пока что никак нельзя, Фрол бы не отпустил. Одно только радовало: в последние недели братья вели себя просто безупречно. Перестали уединяться под предлогом мытья полов, а наоборот, набрав в библиотеке книг, садились читать и учить темы либо в рекреациях, у всех на виду, либо в предбаннике столовой, где тоже постоянно кто-то ошивался, потому что предбанник был тёплый, в него заходили греться. Просто какие-то совсем образцово-показательные братья, говорила Берта, неестественно образцово-показательные, разве что на чердак шляются курить, но тут что поделать, многие туда шляются, немудрено, морозы какие стоят.

Морозы и впрямь стояли знатные – от минус двадцати пяти днём, до минус тридцати пяти ночью. Малькам гулять запретили, а педагоги, живущие в городе, старались подгадывать время, когда приедет автобус, чтобы ждать на остановке поменьше. Берта с Итом, разумеется, носили термики, и были вынуждены изображать, что мерзнут так же, как и все остальные – Берта как-то призналась, что ей стыдно, что как-то не очень хорошо это получается, на что Ит ответил – да, стыдно, но нам болеть сейчас никак нельзя, поэтому стыдиться мы будем потом, а пока что носим термики, и изображаем то, что следует. В феврале будет уже теплее, морозы пойдут на убыль, а там и весна не за горами.

– Ит, слушай, ты сдался уже? – спросила Берта, когда Ит заглянул к ней в кабинет. – Есть хочется, просто сил нет.

– Да, сдался, – кивнул Ит в ответ. – Поехали домой? Или у тебя кто-то из отстающих должен подойти?

– Не сегодня, – покачала головой Берта. – Давай, одевайся, и побежали, а то на автобус опоздаем.

– Я готов, – Ит вошел в кабинет. Свою куртку и портфель он держал в руках.

– Угу…

На выходе они увидели спускающихся по лестнице со второго этажа братьев – у каждого в руках по книге, на лицах – благожелательные улыбки (что-то они последнее время часто стали улыбаться, странно), и даже волосы, кажется, приглажены.

– Роберта Михайловна, вы очень торопитесь? – спросил Ян.

– Вообще да, а что? – ответила Берта, останавливаясь.

– Мы тогда быстро. У вас нет случайно справочника, который в дополнительном указан? – Ян протянул Берте книгу. – Вот этого.

– Михалевский? Ну, ты замахнулся, Ян, – покачала головой Берта. – Я посмотрю дома, может, и есть. Но с каких это пор тебя заинтересовала комбинаторика?

– Ну… надо, – Ян опустил взгляд. – Интересно.

– Хорошо, я посмотрю. Всё, ребята, мы опаздываем, побежали, а то без нас уедут, – сказала Берта. – До