Глеб и Аврора. Брак по расчету - Олег Ростов

что послушался своей жены. Вот не даром говорят, послушай женщину и сделай всё наоборот! Старая истина. Древние никогда не ошибались! Когда зашли в трапезную, Вовка пил сок. При нашем появлении, сок вылетел у него изо рта фонтаном и он закашлял. Мама уронила ложку.

— Господи, боже мой. Дети? У вас всё в порядке?

И ещё за столом сидел мамин бойфренд.

— Вот это да! — Только и сумел сказать он. Потом начал хохотать и показывать нам большой палец, типа классно! Мои уши стали красные, как у сеньора-помидора. Ну, Аврора!

Аврора

Прислушивалась к тому, как муж дышал. Его дыхание было ровным и спокойным. Погладила его обнажённую грудь. Поцеловала её и улыбнулась. Вспоминая, что было сегодня вечером, чуть не рассмеялась. Но вовремя успела закрыть свой рот ладошкой. Только не это. А то Глеба разбужу. Но всё равно. Как Володя отреагировал, увидев нас, весь сок у него фонтаном вылетел. Свекровь была спокойна, хотя поначалу также была шокирована, но быстро взяла себя в руки. А вот её мужчина Савичев Вадим, наоборот смеялся от души. Глеб был поначалу напряжён. Я же счастливо улыбалась. Постепенно Глеб расслабился. Тоже стал улыбаться и шутить. Во время ужина Савичев, глядя на меня, что-то прошептал на ухо моей свекрови. У Дарьи Дмитриевны расширились глаза в изумлении, она посмотрела на мужчину, потом категорично заявила:

— Ни за что в жизни. Вадик, ты с ума сошел? Была бы я моложе, возможно. Это они молоды, вот и развлекаются подобным способом!

Дядя Вадим опять что-то сказал матери моего мужа на ухо и погладил её по руке.

— Вадик, перестань.

— Ладно, Даш. — Улыбаясь, согласился он. — Мы поговорим об этом в более приватной обстановке.

— Даже не надейся.

У младшего брата мужа брови встали домиком. Потом он фыркнул и засмеялся.

— Ты чего смеёшься, сын? — Недовольно спросила его мать.

— Да так. Это я над Глебом с Авророй. Прикольный у них вид. Особенно ласты брата и платье невестки с панталонами! Жесть! — Посмотрел на меня. — Сестрёнка, где такой прикид нарыла? Подскажешь по родственному?

— А тебе зачем?

— Хочу посмотреть, как на одной моей знакомой сидеть будет!

Дарья Дмитриевна с подозрением смотрела на своего младшего сына.

— И правда, Аврора, где костюмчик взяла? — Спросил Савичев.

— Заказала по интернету. А панталоны Глеб мне сам выбрал в магазине. И там же купил колготки, из которых мне пришлось чулки делать.

Глеб молчал. Только ухмылялся, поглощая ужин. Закончив ужинать, муж потащил меня к нам на верх. Когда покидали трапезную, я услышала голос Савичева:

— Да, Даша, весёлые у тебя дети! Никогда бы не подумал, что Глеб согласится на такое.

— На что только не пойдёт настоящий мужчина ради любимой женщины. — Ответила свекровь.

— А настоящая женщина ради любимого мужчины?

— Вадик, перестань… — Чем закончился их разговор, я уже не слышала.

Глеб, затащив меня в наше крыло Усадьбы, закрыл дверь на замок. Потом внимательно стал разглядывать. Скинул клоунскую обувь, смокинг, рубашку. Наконец разделся полностью. Я наслаждалась, любуясь им. Пыталась погладить его, он слегка шлепнул меня по руке.

— Руки!

Муж был возбуждён и я думала, что он набросится на меня. Но Глеб спокойно меня рассматривал. При этом на его губах была ухмылка.

— Ну что, дорогуша, пришло время отработки. Ты готова?

— Всегда готова. Что желает барин? Может по хранцузки? — Решила корчить из себя тёмную и неграмотную деревенскую дурочку.

— По хранцузки это хорошо, но позже. — Глеб явно мне подыгрывал. — Панталоны снимай, они тебе больше не понадобятся. И сделай это эротически, как и обещала.

Да, панталоны мне на самом деле больше не понадобились, поэтому, включив соответствующую музыку, стала извиваясь в танце, принимая соблазнительные и откровенные позы медленно снимать их, а вот платье и фартук, он не позволил мне снять. За день до этого, Глеб дал мне почитать эротический рассказ «В бане» про барина и трёх его крепостных женщин. Сказал, чтобы я заучила его. Я заучила. Всё понравилось, кроме одного, что женщин было трое. О чём ему и сказала. Так же сказала, что не потерплю больше никого. На что он только рассмеялся. И ответил, что мне тогда нужно будет постараться заменить всех троих. На это я была согласна. Надо и пятерых ему заменю. Главное, чтобы кроме меня больше никого около него не было. Перед тем, как начать отрабатывать по полной, сказала мужу, что здесь не баня. Глеб ответил, что ничего страшного. Баня это всего лишь декорации. Главное, это содержимое! На крайний случай у нас есть душевая.

Что можно сказать о дальнейшим? Драл он меня, как последнюю подзаборную шалаву и шлюху. Или как крепостную бесправную девку, которую имел барин. Да именно драл, а не занимался сексом любовью и прочим. Был груб и напорист. Нет, он мне не причинял боль. Наоборот, муж доставлял мне наслаждение такое, что я активно подмахивала ему своим задом. Тем более, это было предусмотрено сценарием и договорённостью. Что он со мной только не делал. Я впервые чувствовала себя полностью развратной и конченной потаскухой. Нет и раньше, когда занималась с мужем любовью, то знала, что жена должна быть с супругом развратной и ничего не стесняться. Это он меня сделал такой и научил как правильно вести себя в постели с мужчиной. И я была развратной с ним. Но этот вечер и часть ночи превзошли всё, что было до этого. Такого бешенного напора я от Глеба не ожидала. Его бушующая энергия, жажда моего тела, страсть, словно гигантская воронка подхватили меня с легкостью, как осенний листок подхватывает ветер и срывает с ветки. Закрутили и понесли по спирали наслаждения. Он распалял меня всё больше и больше, при этом и сам возбуждался всё сильнее. Жажда наслаждения, животная страсть, вызванная им из глубин моего естества, требовали от меня ещё и ещё. Возьми меня, хрипела я от нетерпения, возьми жестче, сильнее. Я обзывала себя самыми последними словами так, что фраза: «трахни, мой господин, свою шлюху!» была самой безобидной. Я облизывала естество мужа, давилась его семенем, когда он взрывался во мне. Чувствовала, как течет оно у меня по внутренним сторонам бёдер, когда он изливался в моё лоно. «Мы опять не предохраняемся» — Возникала у меня мысль каждый раз и исчезала. Мне было всё равно. Наоборот, мне