Красный портал - Алекс Холоран

работал, и я отключил его через пару минут подбора кодовой фразы. И повезло же, что перчатка понимала язык, на котором я думаю. А иначе со мной всё могло произойти по другому сценарию.

— На каком языке мы говорим? — вдруг спросил я. — Я знаю японский, и немного английский, но понимаю тебя отлично, как и ты меня.

— Слышал историю о Вавилонской башне?

— Это вроде из Библии, да?

— Ветхий завет, книга Бытие, глава одиннадцатая: «И сказали они: построим себе… башню высотою до небес… и сделаем себе имя. И сошёл господь… и рассеял их… по всей земле». А всё почему? Из-за гордыни и неуёмного желания детей выйти из под опеки господа, и стать подобными ему. До постройки башни все народы мира говорили на одном языке. И, судя по всему, по аналогии в Аду язык всеобщий.

— Теперь понятно. Это даже удобно, с одной стороны.

— Не скажи, Хиро. Я был бы рад не слышать и не понимать ругань демонов, истязающих меня.

Мне нечего было сказать в ответ на это. К счастью, я пока не ощутил подобное на своей шкуре и вообще не собирался.

— Скажи, а почему вы не носите одежду?

Я и сам стоял в чём мать родила, но у меня хотя бы было оправдание — в Ад я попал в виде бесплотного духа.

Старик лишь усмехнулся:

— На десятый раз после очередных пыток штаны и рубаха, в которых ты попал сюда после смерти, рассыпаются в труху. Только и всего.

— А завода по пошиву одежды местные значит ещё не построили?

— Ради нас могут построить разве что новое орудие пыток. Чем больше мы страдаем, тем лучше нашему хозяину.

— Но вы только таскаете тяжести и строите бесполезные строения. Или я чего не знаю?

— К этому добавь бесконечный голод, жажду и упадок сил. После казни, и восстановления, пару дней ты словно заново родился, но потом снова возвращается опустошение. Если бы нас постоянно не истязали до смерти, а дали просто пожить пару недель, мы бы просто умерли от жажды. Но да, с присутствующих здесь не дерут шкуру каждую минуту, как с тех, кто заслужил ещё более суровое наказание. В Аду идёт чёткая градация совершённого проступка и полагающегося за него наказания.

— Не представляю, как можно выдерживать подобные муки веками…

— А никто и не выдерживает, — сказал он, кивнув в сторону бесполезно бродящих людей, повесивших голову. Они словно призраки медленно плыли по песку, путая следы ночной стаи падальщиков.

— Но ты ведь…

— Я тоже сломался, Хиро. После нашего разговора я понял, что больше ничего не хочу. И не вижу смысла продолжать всё это.

— Что ты этим хочешь сказать?

Он нахмурился:

— Как библейский Моисей, я поведу этих людей через пустыню. И мне не нужно сорок лет, чтобы выбить из их умов рабство. Только один день. А когда наступит ночь, твари растащат наши останки по всей этой бескрайней пустыне. И ни один демон не сможет вернуть нас к жизни, и продолжить измываться над нами ради прокорма адского лорда…

— Ты точно решил?

— Да. Ещё когда рассказал тебе про остаток своего срока. Я не хочу становиться таким, как они. Лучше небытие, чем такая судьба. И ты подарил нам такую возможность.

Он вдруг схватил меня за руку:

— Спасибо тебе!

Мы пожали друг другу руки. Ощущая опустошение внутри, я посмотрел на свою перчатку, которая должна была телепортировать меня к замку его хозяина архидемона Мулцибера.

— Снова ломать голову, как заставить её работать, — с раздражением произнёс я, придумывая кодовые слова для активации телепорта.

— В этом нет нужды, Хиро. Демоны всегда говорили только одно слово, и мы возвращались к замку.

— И какое же оно?

— Дом.

Мда… До такого я бы точно не додумался. Перебрал бы сначала все любые возможные варианты, вроде «замок», «резиденция» или чего хуже «обитель демона» и в итоге просто тупо простоял бы полчаса под взглядом этого измученного посмертной жизнью старика.

— Я всё никак не пойму, почему заслон от падальщиков включался при слове «зонт»? У вас здесь бывают дожди? И что, демоны вправду знают про человеческие изобретения?

— Кислотные дожди здесь не редкость. А что до зонта — нас охраняли низшие демоны, которые раньше были людьми. Оттуда и знания.

— Я понял. Что ж, наверное, пора прощаться.

Старик кивнул, а потом искренне улыбнулся мне своей белозубой истинно английской улыбкой:

— Ты несёшь перемены в этот мир, Хиро. Хорошие перемены. Надеюсь, у тебя всё получится.

— Я просто ищу свою девушку, и пытаюсь не сдохнуть, — честно признался я. Никаких других целей у меня не было.

— И этого достаточно, Хиро. Пусть удача всегда улыбается тебе.

Он махнул рукой на прощание и развернулся, чтобы воссоединиться со своими людьми. И я увидел, что старик, оставшийся среди них единственным в своём уме, как мог, заботился о них. Он поднял кого-то с земли, и повёл за руку. Подошёл к остальным, которые наблюдали закат, и тоже потянул их за собой. Теперь уже цепочка людей следовала за ним, повернув головы к устрашающему солнцу. Ричард вёл их в последний путь к забвению, которое казалось ему намного лучшей долей, чем бесконечные муки и скитание в адском пекле.

Пока тоска навсегда не поселилась в моей душе, я посмотрел на теперь уже свою латную перчатку, которая оказалась универсальным орудием в этом мире. И оружие, и защита, и средство передвижения. Мои мысли крутились вокруг неведомого замка архитектора Ада, из-за чего перчатка начала переливаться фиолетовым светом. Я произнёс контрольное слово, и вдруг ощутил, как из моей груди исчез весь воздух, заставив сделать пару безуспешных вдохов.

Тьма окружила меня наглухо, словно буйного кота коробкой.

На секунду мне показалось, что я очутился в безвоздушном пространстве космоса! Холодно, невозможно сделать вдох, и…

В ушах хлопнуло.

А затем краски и свет снова залили мои глаза. Сухой воздух без единого запаха наполнил мои лёгкие, и я наклонился, упершись руками в колени, пытаясь надышаться. Да, ну и поездочка! Так, не разобравшись с этим агрегатом, можно и в космос улететь! Или ещё куда похуже, хотя, где может быть хуже, чем в Аду?

Придя в себя, я осмотрелся, и сначала подумал, что попал не только в другое место, но и время. Но потом понял, что оказался у подножия гор, как я раньше думал, а теперь видел, что это причудливые огроменные сооружения, напоминающие зиккураты. Именно они загораживали солнце, и под их тенью было мрачно. Здесь и не скажешь, что наступило